РОМАН СМИРНОВ: «ЧЕЛОВЕК – БЕСКОНЕЧНАЯ ЗАГАДКА»

В театре на Васильевском режиссер Роман Смирнов приступил к репетициям спектакля «Провинциальные анекдоты». Премьера запланирована на февраль грядущего года. «Провинциальные анекдоты» – это две одноактные пьесы «История с метранпажем» и «Двадцать минут с ангелом», написанные Александром Вампиловым в конце 1960-х. Объединены они были уже восьмью годами позже. Действие происходит в провинциальной, ничем на первый взгляд непримечательной гостинице, работники и постояльцы которой и становятся участниками невероятных событий, описываемых автором.

«Провинциальные анекдоты» – далеко не первая постановка режиссера в Театре на Васильевском. Здесь он выпустил такие спектакли, как «Вертепъ» по роману Федора Сологуба «Мелкий бес», «Татуированная роза» Теннеси Уильямса, «Король Лир» по Уильяму Шекспиру. Сегодня в репертуаре театра две работы режиссера: рок-марафон по пьесе Вадима Майорова Selfie/Селфи и спектакль «Охота жить» по рассказам Василия Шукшина.

– Роман, предстоящий спектакль – не первое ваше обращение к пьесе Вампилова «Провинциальные анекдоты». Вы уже ставили по ней спектакль в Нижнем Новгороде 12 лет назад. Что сподвигло вас на возвращение к этому материалу именно сейчас?

– Я очень люблю драматургию и литературу 60х годов. Мне нравится Александр Вампилов. Нравится Василий Шукшин. Нравятся песни Высоцкого. Все, что связано с тем мятежным поколением, очень талантливым, которое оставило после себя много писателей и художников. Все это я очень люблю, и, мне кажется, чувствую. Я всегда с удовольствием берусь за этот материал, когда предоставляется возможность. Тем более что обычно все талантливые произведения в любое время поворачиваются к нам какой-то своей гранью, и в любое время интересны и актуальны.

Поэтому, конечно, если вспоминать мою первую постановку по этой пьесе (Спектакль «Провинциальные анекдоты», Нижегородский театр «Комедiя», 2001 год. – Прим. ред.), то сравнивать здесь бессмысленно. Сейчас будет уже совсем другой спектакль – двенадцать лет прошло. И театры разные, и города разные. Для меня всегда очень принципиально, в каком театре и что ставить. Потому что результат зависит и от возможностей труппы, и от ее состава, и, конечно, от публики, которая приходит именно в этот театр. Я всегда на это ориентируюсь.

– Вампилов определил жанр своего произведения как «трагикомическое представление». Как вы определяете жанр своего будущего спектакля?

– Мне очень нравится, как определил сам Вампилов. Но я смотрел много спектаклей по этим двум одноактным пьесам, и слово «траги», как правило, в этих постановках отсутствовало. Чаще задавалось антрепризное направление, с акцентом на лихую актерскую игру в желании посмеяться самим и рассмешить публику. Все, что я видел, начиная от спектакля, в котором играли Олег Табаков с Владимиром Машковым (Спектакль «Анекдоты», Московский Театр Олега Табакова, реж. Валерий Фокин, 1996 г.– Прим. ред.), заканчивая разными провинциальными вариантами, – везде направление было именно такое. На этом материале очень даже можно и похохмить, повеселить зрителя.

– Эпиграфом к историям, объединенным в пьесе, служат слова Гоголя: «Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, – редко,  но

бывают». Многие исследователи обнаруживают стилистическую связь «Провинциальных анекдотов» с произведениями Гоголя, например, с «Женитьбой». Что вы об этом думаете?

Я уверен, что в нем много общего и с «Женитьбой», и с «Ревизором». Вампилов писал эти пьесы еще в очень юном возрасте, когда был начинающим в своем драматургическом ремесле и находился под впечатлением нашей великой драматургии. Реминисценций действительно немало. Он по-своему как-то вступал в соревнование с классиками.

– Как, по-вашему, в этой пьесе соединяются трагизм и комизм, смешное и страшное? Чему вы, как режиссер, больше уделяете внимание?

– Обязательно соединяются. На чем я делаю акцент? На жизни. Не знаю, как по-другому сказать. Когда мы репетируем, я не думаю о том, как сделать так, чтобы стало смешно. Я хочу, чтобы было по-человечески. Жизненно.

– Ваш предыдущий спектакль в Театре на Васильевском – «Охота жить» по произведениям Василия Шукшина. Предстоящей постановкой планируете продолжить так называемую сибирскую тему?

– Нет, внутренне я никак не связываю эти два спектакля. Это все же, несмотря ни на что, очень разные авторы, о разном написано. И жанры разные. Это совсем другая история. И будет совсем другой формат.

– Какие проблемы вы затрагиваете в постановке?

Вы знаете, я считаю, что режиссер в попытке конкретно сформулировать тему спектакля априори заужает смысловой диапазон. Произведение крайне глубокое, непростое. Но одна из главных тем все же, наверное, страх. Потому что когда в жизни происходит что-то непривычное, внезапное, в человеке рождается именно он. Ведь человеку свойственно жить по привычке. Наверно, это для меня первостепенно – в жизни очень трудно с открытым лицом встретить неведомое. Пусть даже это страх перед чем-то самым простым и наивным, но непонятным.

– Как проходит работа с артистами? Как исследуете материал? Что в нем кажется наиболее важным?

– Процесс складывается порой неожиданно. Дело в том, что уже многие годы не ставлю пьесы. А ставлю прозу, песни, музыку. Условно говоря, берусь за материал, где изначально надо очень много сочинять, придумывать и самому, и вместе с артистами. Здесь впервые за многие годы я взял пьесу. И вдруг оказалось, что это так непросто, хотя вроде бы автор все сам изначально обозначил. С одной стороны – авторскими ремарками ты очень ограничен, потому что такой формат очень сужает поле для фантазии. А с другой – кардинально «ломать» пьесу, что сейчас модно, тоже не хочется. Поэтому, может быть, я нахожусь в довольно жестких рамках материала, но в любом случае и мне, и, надеюсь, артистам, интересно заниматься его подробным исследованием. Для меня, повторюсь, будущий спектакль – это возвращение к драматургии. Это в чем-то забытый опыт.

– Вы прислушиваетесь к артистам?

– Естественно, я всегда работаю вместе с артистом, и всегда повторяю одну и ту же мысль – я не люблю так называемую «кухонную» режиссуру. Это в моем понимании, когда режиссер что-то сугубо для себя придумал, а потом артистам предлагает жесткую готовую концепцию. Артисты, которые со мной работали, знают, что я люблю сочинять вместе с ними даже в мелочах. Но это не значит, что я не предвижу некий результат и что у меня нет идеи, куда мы должны двигаться. Это все, конечно, присутствует. Артист должен быть в самом лучшем смысле соавтором режиссера и драматурга.

– Роман, в вашем спектакле над костюмами и сценографией работают замечательные художники: Семен Пастух и Стефания Граурогкайте. Расскажите о том, как идет работа над визуальным оформлением постановки?

– Здесь, как ни странно, у меня большее понимание и большая свобода, чем в работе с пьесой, потому что мы с Семеном и со Стефанией много раз вместе работали, с Семеном мы дружим много лет, чуть ли не со студенческой скамьи. В творчестве мы друг друга понимаем. Мне с ними радостно, интересно работать, потому что они оба – очень талантливые люди, и их предложения всегда интересны.

– А чего нам все-таки ждать от визуальной составляющей? Можете приоткрыть завесу тайны?

– Знаете, это ведь как картину пересказать – почти невозможно. В одном я уверен - это будет как всегда неожиданно, талантливо и вкусово очень точно сделано.

– Что бы вы пожелали зрителю, пришедшему на ваш спектакль?

– Я пожелал бы зрителю прийти на наш спектакль. Обязательно прийти и посмотреть,  что у нас получится.

+ Беседовала Ирина Токмакова

Материал опубликован в журнале «Театр+» № 29 (декабрь 2022).