ЮРИЙ АЛЕКСАНДРОВ: «ТЕАТР – ЭТО НЕ ЗДАНИЕ, А ЛЮДИ»

ЮРИЙ АЛЕКСАНДРОВ: «ТЕАТР – ЭТО НЕ ЗДАНИЕ, А ЛЮДИ»

Психологи говорят: 35 лет для человека – это новый переходный возраст. Когда уже одни цели достигнуты, приоритеты расставлены, а планы и все самое интересное только начинается. А что такое 35 лет для театра? Тут ответ надо спрашивать не у психологов, а у руководителя. Например, Юрия Александрова – человека, который не только 35 лет назад встал у руля театра «Санктъ-Петербургъ опера», но и все эти годы ведет его верным курсом – навстречу зрителям и успеху.

– Юрий Исаакович, всем известна фраза: театр начинается с вешалки. Но у вас совсем другая история. Как и с чего начался театр «Санктъ-Петербургъ Опера», которому в этом году исполняется 35 лет?

– Наш театр начался с примера – гениального примера театра Бориса Александровича Покровского (выдающийся советский и российский оперный режиссер, педагог, публицист; народный артист СССР, главный режиссер Большого театра, художественный руководитель и режиссер основанного им Московского камерного музыкального театра. – Прим. ред.). Мастер создал удивительный мир – совершенно другой театр с новым подходом к нашей профессиональной деятельности. А мне было с чем сравнить: в то время я уже работал режиссером в Кировском театре (ныне Мариинский. – Прим. ред.). При любой возможности я принимал участие в лабораториях Покровского, наблюдал, впитывал и в конце концов мне захотелось создать свой театр, окунуться в эту реку с головой и всем сердцем.

– И вы так просто пришли в Комитет по культуре и сказали: хочу свой театр?

– Когда переступил порог Комитета, я уже был не один, а с маленькой труппой энтузиастов, из которой потом вырос настоящий коллектив нового театра со своим помещением и учредителем в лице города.

Но это мы забегаем вперед. До этого было практически 15 лет настоящих скитаний. Мы начинали работать в комнатке у кого-то на квартире. Когда немного обросли репертуаром – нас приютила в Юсуповском дворце его директор Галина Ивановна Свешникова – великая женщина, которая называла себя «матерью» театра. И мне это нравилось, так как быть «отцом-одиночкой» очень тяжело. Но наш коллектив был непослушным ребенком, на которого Галине Николаевне постоянно жаловались работники дворца. Она, конечно, строго со мной разговаривала, но чаще закрывала на все проколы глаза. Да и сами жалобщики в итоге вставали на нашу защиту, за что им большое спасибо. Параллельно у нас появился еще один друг – Эрмитажный театр. Мы выступали, у нас появился свой зритель – кислород творчества пошел. Но своего дома так и не было… И вот в один прекрасный день мы пришли в небольшой уютный особняк на улице Галерной, в конце XIX века принадлежавший барону Сергею Павловичу фон Дервизу. Точнее сказать, это он сейчас уютный, а тогда в зале стояла минусовая температура, туалеты и отопление не работали, окна вкривь и вкось, блохи, тараканы. Как работать? Первый ремонт сделали своими силами, начали играть спектакли, не получив на это всех разрешений. В итоге эта история закончилась тем, что на одном из спектаклей от потолка отвалился кусок лепнины и упал на пустое кресло. Не хочу даже представлять, что было бы, если бы там сидел человек. Стало понятно, что так дальше продолжаться не может. Началась реставрация, которая длится уже 19 лет, и конца ей не видно. Но есть видимые результаты. Не так давно мы открыли второй Камерный зал — Красную гостиную.

– Не жалко было покидать такое статусное место, как Мариинский театр, и пускаться в плаванье «без руля и ветрил»?

– Честно? Нет! Руль был у меня уже в руках. Только я сразу стал не просто директором, но еще и прорабом: утром контролировал ремонт, днем репетировал, вечером – спектакль. Ничего нельзя было упускать из вида, поэтому в какой-то момент совмещать работу в двух театрах стало просто невозможно. Я очень благодарен Мариинскому театру за бесценный опыт, за возможность экспериментировать, проверять даже самые безумные идеи и за сотрудничество, которое продолжилось и после моего ухода.

– И вот теперь у вас успешный театр, который уже 35 лет живет и развивается по своим законам. Какие они?

– Прежде всего – это труд. Очень тяжелый труд! В нашем деле нет надежды на волшебство: вот влетит дирижер, взмахнет палочкой, и все запоют и заиграют. Ложь! Такого нет и не будет никогда. Каждый в театре должен трудиться. Театральный дирижер – человек, который является частью действия и должен знать специфику каждого певца. Сегодня у меня два таких профессионала (Александр Гойхман и Максим Вальков. – Прим. ред.). А еще артисты, которых я лично собирал в разных городах, перевозил в Петербург, давал жилье, устраивал их детей в садики, но, самое главное, давал им шанс работать в театре. И они, видя мое отношение, начинали трудиться с утроенной силой. Театр – это не стены и не дело одного человека, это – люди! Не будет такого, что режиссер или дирижер решит все проблемы. Мы команда. А вот результаты нашего труда оценивает публика, которая приходит к нам и остается с нами всей душой. После выступлений я всегда стараюсь пообщаться со зрителями, узнать их мнение. Ведь они – важная часть спектаклей, которые, кстати, проходят с аншлагами. Мы привыкли к полным залам, поэтому тем более никогда не перестанем трудиться.

– Как формируется репертуар? Исходя из каких законов и принципов?

– Мой принцип: театр «Санктъ-Петербургъ Опера» – не театр моих «хотелок». Мы ставим спектакли, исходя из состояния труппы. Как, к примеру, можно поставить «Пиковую даму», если нет Германа? Еще я придерживаюсь того мнения, что современный театр должен быть умным театром, который затрагивает волнующие сегодня людей темы. Театр – это школа. И не только с профессиональной стороны, но и с человеческой, гражданской. К нам приходит молодежь, которая, может быть, совершенно не интересуется историей, и мы должны рассказать ее, поэтому в репертуаре постановки на совершенно разные темы: от жизни Петра Первого до ситуации с Крымом.

– Кстати, про «Крым». Расскажите про этот спектакль подробнее, пожалуйста.

– Я просто не мог промолчать во время ситуации с Крымом. Конечно, меня отговаривали от постановки. Но мне было важно поставить, а труппе – необходимо было сыграть не маркизов или баронов, а самих себя. Знаете, как ребята выросли на этом спектакле. И публика выросла.

– Давайте поговорим о том, что вас и зрителей ждет в ближайшем будущем. Впереди юбилей. Как вы планируете его отметить?

– Еще невелика цифра: 35 лет – это не юбилей в каноническом его значении. Скорее это просто повод собрать друзей, которых за это время у театра появилось немало, и немного пошутить над своей театральной жизнью, поэтому в июне мы представим оперу Антонио Сальери «Сначала музыка, а потом слова». История эта начинается с того, что опытный, скажем так, прожженный композитор предложил своему молодому коллеге написать оперу за четыре дня. Что из этого получилось? Приходите на спектакль, и все узнаете сами.

Вторая, главная, премьера этого сезона – опера Жоржа Бизе «Иван Грозный»: роскошная музыка, интересный взгляд на Россию глазами француза. Это романтическая история любви Ивана Грозного к кавказской княжне Марии. Музыка написана настолько искренне и волнующе, что даже какие-то политические моменты, например, попытка свержения, выглядят почти достоверно. Хотя, конечно же, многие события в спектакле вымышленные.

– Приближаясь к этой, может, не совсем круглой, но важной дате, что вы ощущаете?

– Безусловно – радость! Меня так вдохновили последние гастроли и премьеры, что я наконец-то могу сказать: наша работа дает бурные всходы. Но на это понадобилось 35 лет. Сегодня у нас превосходный творческий и административный ансамбль, труппа и оркестр. А когда наконец-то отремонтируем еще часть здания, то там я хочу открыть школу и назвать ее «Опера».

Беседовала Надежда Кокарева