Секретный ингредиент

Если вы любите Гальцева и слоеный пирог, «ревизор» по рецепту театра эстрады им. Аркадия Райкина придется вам по вкусу. Режиссер-постановщик Стас Парфенов талантливо смешал две пьесы гоголя и добавил новых героев.

С первой минуты сценическое действие удивляет, пробуждает рецепторы и желание распознать неизвестный ингредиент. Испытывают удовольствие от догадки: остроты и глубины придает заявленный в программке «Театральный разъезд после представления новой комедии». Малоизвестное произведение, в котором Николай Васильевич прямо указывает на главного и единственного положительного героя «Ревизора»: «...Мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пьесе. Да, было одно честное, благородное лицо, действовавшее в нем во все продолжение ее. Это честное, благородное лицо был – смех».

Смех царит. Вспыхивает островками после реплик персонажей, затапливает волной узнавания примет времени. Без труда в Городничем заслуженного артиста России Юрия Гальцева можно узнать сборный образ мэров и губернаторов с их командами Держиморд (К. Галстян), Земляник (И. Ярошевич), судей (Ю. Михайлик), почтмейстеров (А. Дарбинян /А. Янко), директрис Лукерий Лукиничн (М. Насырова). Даже костюмы стилизованы так, что хоть сегодня отправляй на предвыборный митинг в Саратов или на совещание в Самару. Только новому персонажу, переселенному из «Театрального разъезда», – душе автора в исполнении Анастасии Лазо дозволено щеголять в роскошном кокошнике и сарафане. Прочие Бобчиские-Добчинские легко могли бы вписаться в толпу любого города. Их яйцеголовые образы особенно карикатурны. Бывает такой сорт мелких чинуш с мысленной короной гигантских размеров. Звону много, а толку никакого, словно пустое ведро под капюшоном. Заявление от таких «Город наш!» скребет кошкой по чувству справедливости. Но мы знаем, что на каждого хозяина жизни найдется свой пройдоха Хлестаков (Р. Виноградов).

slider

Пока еще Городничий гордо вышагивает в толпе кудахчущих прихлебателей, ездит с ведром-мигалкой, возносится в мечтах на столичные высоты, жует корюшку с ряпушкой, и не догадывается, что конфуз и крах уже поджидают. Пока еще суетится и обихаживает столичного гостя: умаслить вкусной едой, бодро отрапортовать об успехах, а случись яма с лужей на пути инспекции богоугодных заведений – можно и на горбу перенести. Главное – придумать способ подмазать. Конверты в большом количестве разной пухлости приготовлены. Возьмет – значит, всё будет хорошо, никто не тронет, можно продолжать топить в трясине уютного болотца проблемы назойливых горожан. Сосули убрать? Ну ладно, пока проверяющий наблюдает, можно изобразить деятельность и даже вовлечь народец в кампанию борьбы со свисающей наледью. С большой готовностью часть зрителей в антракте облачилась в оранжевые жилеты и участвовала в смене декораций.

В декорациях та же графичность, что и в костюмах. Многослойную смысловую задачу решают экраны-ширмы. По ходу пьесы они превращаются то в кривое зеркало, подчеркивающее карикатурность происходящего, то в огромную лупу, увеличивающую выпуклость образов. В них легко представить барьер, непробиваемую стену, укрытие, за которым можно спрятаться от ответственности за принятие решения. В какой-то миг хочется, чтобы это были мишени: прицелился – и одним пороком станет меньше. На экранах время от времени появляются надписи, литературный перевод нелитературных мыслей героев. Фигура переводчика маячит у кулис на протяжении всего спектакля как символ: не посвященному в тайны бюрократии человеку не понять чиновников, поднаторевших в эзоповом языке и владеющих даром специфичной риторики – сказать много, красиво, витиевато и бессмысленно. Могут даже спеть под настроение градоначальника.

Песни – еще один «вкусный» слой. В них – и примета провинции, и уловка симулянтов  – спрятать в хоре свое неумение-нежелание что либо делать, и традиция подпевать начальству, даже когда оно фальшивит. Часть песен – авторства Юрия Гальцева, поклонники артиста могут просто отвлечься от сатирической канвы и «сорвать цветы удовольствия».

О цветах, об украшающих спектакль, – женских персонажах. С пробивными формами Лукерью Лукиничну в расчет не берем, она не женщина – она при должностях. Жена Городничего Анна Андреевна (Р. Щукина /Т. Калашникова) и дочь Марья Антоновна (А. Кухоткина) – единственные, для кого художник по костюмам Т. Слотина предусмотрела перемену костюмов. Сначала щеголяют в почти домашних комбинезонах и шапочках, а с появлением столичного гостя переодеваются в самое лучшее. В шлейфе нарядного платья дочки смешно угадывается длинный хвост провинциальной скуки и расставленные для столичного жениха сети. Хоть за первого встречного, если его статус позволит достать выгодное место, блеснуть, затмить. Почти двести лет назад Гоголь в пьесе вопрошал: «Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?»  Смех зала – лучшее доказательство актуальности вопроса и выведенных с авансцены общества персонажей.

Стрелы сатиры так и не смогли покрыться пылью столетий и продолжают разить  пороки общества, доставать из-за ширм чиновничество, бездеятельность, лицемерие, общечеловеческую глупость, казнокрадство, взяточничество и чинопочитание, когда любой проезжающий мимо столичный пройдоха может быть принят за  всемогущего начальника. Смех очищает, а время всё перемалывает.

Премьера на Большой Конюшенной идет с аншлагами, зрителю нравится фирменный рецепт нескучной классики от Театра Эстрады имени Аркадия Райкина: бережно, но с современными приправами.

+Мария Романова