Роман Кочержевский: «Эта история такая обыкновенная»

В театре им. Ленсовета 1 и 2 мая представили премьеру – спектакль романа Кочержевского по роману И.А. Гончарова «обыкновенная история». В спектакле заняты Александр новиков, Федор Федотов, Лидия Шевченко, Диана Милютина, Виктория Волохова, Римма Саркисян, Олег Сенченко, Александр Крымов. «Театр+» встретился с режиссером и узнал, какая история готовится к постановке.

– Вы много работаете как режиссер с объемной прозой. И снова огромный многослойный роман. Каким образом удалось уместить многостраничное и многоплановое произведение в 2-3 часа сценического действа?

– Гончаров – автор сложный и во многом недооцененный. Большинство его знает по роману «Обломов», кто полюбопытнее – читает «Обрыв», и только самые увлеченные доходят до «Обыкновенной истории». Перед нами нет задачи поставить книгу целиком, мы берем отрезок жизни, а не весь роман. Мы написали свою версию инсценировки, взяв за основу важный отрезок жизни главного героя, когда он попадает в ситуацию и обстоятельства, которые его ломают. Роман многословен, и невозможно поставить все его главы на сцене. Наша задача выудить самые острые точки.

– Роман «Обыкновенная история» многоплановый и затрагивает множество тем. Что лично вас заинтересовало больше: это история взросления, первой любви или противостояние «отцов и детей»?

– У Гончарова это история скорее даже не взросления, а трансформации, я называю это метаморфозой. Это не взросление, потому что многие из нас приобретают новый опыт и встраиваются в определенный шаблон, который тебе предлагает общество. Когда я достигаю определенного возраста, я должен это, это и это. А дальше ты уже превращаешься и в работника, и в ученика, и в мужа – и исполняешь все эти роли. Взрослые люди часто бывают детьми. Они выросли телом, а душой и умом – нет. Это может быть и инфантилизмом, и осознанным стремлением (как это часто бывает у многих артистов) оставаться в детстве. Причем для артистов это плюс – уметь быть легким и играть как ребенок, верить в это. Главная мысль романа на самом деле размыта. Она, как многогранный камень, поворачивается к нам то одной гранью, то другой. И сам Гончаров закладывал это в романе. Он говорил: «Я хочу, чтобы молодые люди сами сделали вывод». Там есть темы и взросления, и отцов и детей, и темы первой влюбленности, и темы любви к матери, и темы становления личности. Мы пытаемся сохранить линию человека, который бесконечно влюбляется и старается быть верным себе. Человек, приехавший в Петербург, здесь чужой. Тут другие правила, другие законы, и его уникальность, как он считает, разбивается об обыденность и обыкновенность. В какой-то момент его это доламывает или заставляет прогнуться. Мне кажется, что главная мысль – понимать, кто ты на самом деле, уметь почувствовать и понять «зачем я». Надо понимать, что роман «Обыкновенная история» написан довольно молодым человеком и, наверно, в этом и есть его острота. Автору благодаря его молодости удалось предвосхитить какие-то вещи, заложить в роман очень точные настроения.

– Является ли для вас острой точкой романа и спектакля возможность Адуева-старшего, Петра Ивановича, передать опыт потерь и обретений молодому герою? Или для вас важнее показать, как, следя за жизненными коллизиями племянника, дядюшка переоценивает собственную жизнь?

– Для меня это история не только про Адуева-младшего, но и старшего, который поворачивается к нам совсем другой стороной, не той, с которой его привыкли видеть. Мне кажется, Саша Адуев мнит себя тем, кем не является, а дядя всячески пытается, видя себя в этом парне, навязать свои «отмычки». Но в какой-то момент мы понимаем, что Александр для дядюшки – чужой. Петр Иванович Адуев кажется всем успешным деловым человеком, но получается, что приезд племянника становится катализатором процессов, связанных с жизнью дяди. И тут на первый план выходит сюжет об эгоизме, умирании чувств и безумии в «безупречной семье» Адуева-старшего. И в этих нравоучениях дядюшки и его попытках оградить Александра от ошибок и дать совет тоже есть обман. Это история о «благих намерениях», которым не суждено было сбыться. Он сам себя обманывает, и всё сводится к обыкновению. Всё разбивается, и не то, чтобы об быт, а о жизнь. И это такая обыкновенная история.

– Останутся ли в спектакле приметы той эпохи, той жизни, о которой писал Гончаров?

– В спектакле мы совершаем попытку примерить на себя костюмы, напоминающие о конце позапрошлого века. Нет задачи создать музей, восстановить время и эпоху. Но мы всё-таки формируем собирательные образы, используя осколки архитектуры, локации Петербурга, но они, конечно, не настоящие. Это, скорее, попытка собрать что-то документальное и разбить это об стол, а потом собрать эти осколочки в другом порядке и попытаться приладить это к нашему современному ощущению того времени. Сама история будет доступным языком рассказана. Она многословна, и в этом тоже мое желание зайти туда, куда я еще не заходил. В своих способах репетирования спектакля и в способе восприятия самого материла, в работе воображения захотелось пойти непривычным путем. Понятно, что произведение каждый раз диктует свой путь постижения материала, но мне интересно попробовать то, что я еще не делал.

Беседовала Надежда Кокарева

Читайте в новом выпуске журнала Театр + ( 33 выпуск. Май)