ГОСПОДА, А РЕВИЗОР НИКУДА НЕ УЕХАЛ...

ЗАПИСКИ НЕПОСВЯЩЕННОГО

«А что посмотреть в театре? Ну как спектакль?» – «Эээ, нууу, вооот»,– примерно так я могу ответить на эти два вопроса.

И дело не в том, что ни черта не понимаю в «этих ваших театрах», а в том, что советы давать – дело неблагодарное, а рекомендовать посмотреть или не посмотреть спектакль – еще сложнее, чем выбрать синюю или красную таблетку в «Матрице» (Нео, бери две и беги!).

Просто расскажу о том, как посмотрела в Театре Эстрады им. А. Райкина «Ревизора». А вы решайте: смотреть или не смотреть.

Проверено. Если начинаешь сравнивать спектакли, то ты невольно становишься на скользкую дорожку «А вот у сына маминой подруги…». Поэтому исходные данные такие: 15 ряд, три часа с одним антрактом (серьезно, три часа?) и Юрий Гальцев в роли Городничего.

Конечно я, как и весь зал, пришла посмотреть на Юрия Гальцева, и Юрий Гальцев знает, что мы все пришли посмотреть на него. Отчего его Городничий не только виртуозно привирает, но еще виртуознее поет – душевное, лирическое и только для вас.

Все остальные чиновники ему «подпевают». Эх, вот бы эту силу да в мирное русло, и не был бы им страшен Ревизор... Но так не бывает даже в сказках. Кстати, про сказки: режиссер спектакля Стас Парфенов соединил в спектакле два произведения Николая Васильевича – самого «Ревизора» и «Театральный разъезд после представления новой комедии» (ааа, вот откуда три часа) и ввел еще одного персонажа – то ли Снегурочку, то ли Проведение. Да, да, именно Проведение – героиня в очень красивом кокошнике проводит нас через два сюжета к немой сцене.

И вот ты сидишь, смотришь на все это и думаешь (а времени, как вы поняли, для этого много):

·       за костюмы «пятерка» (яркие, с одной стороны простые, но есть что разглядывать),

·       музыка, танцы – первые два раза за технику и артистизм 6:0, 6:0, 6:0!

·       а еще смешно!

Только вот… всё происходящее на сцене напомнило наши новости (те, что показывали до 24 февраля). И дело как будто не в том, что в классическом тексте пьесы нашлось место даже Стасу Михайлову. Или в том, что в России, оказывается, всегда было три беды: дураки, дороги и… сосули. Дело в том, что с 1836 года ничего, (ну ничегошеньки!) не изменилось…

Слово «ничегошеньки» раза четыре произнес импозантный мужчина, что неторопливо шел в гардероб со своей спутницей; спутница же только пожимала плечами. Если бы я умела обсуждать спектакли, то сказала бы этому импозантному мужчине: «Странно, но меня не удивляет тот факт, что практически за 200 лет ничегошеньки не изменилось. Разве только одно: Ревизор никуда не уехал. Все уехали, а он остался…»