ВЛАД ФУРМАН: МЫ ЕДИНЫ СВОЕЙ ВЕРОЙ В ТЕАТР

Осень 2023 года для театра им. Андрея Миронова стала юбилейной. 22 октября 2023 года основателю театра, народному артисту России Рудольфу Давыдовичу  Фурманову исполнилось бы 85 лет. А через несколько дней, 1 ноября 2023 года, созданный им театр празднует свое 35-летие. «Театр+» встретился с художественным руководителем театра Владом Фурманом и поговорил с ним о вере в театр как в искусство, а также о прошлом и будущем этого уникального творческого коллектива.

– Влад, 22 октября на сцене Санкт-Петербургского театра имени Андрея Миронова состоялся спектакль-праздник «Живые души», посвященный 85-летию вашего отца, основателя театра, народного артиста России Рудольфа Давыдовича Фурманова. Всё ли удалось из того, что вы задумывали?

– Судя по отзывам зрителей, которые продолжают поступать нам, мы справились. Мне кажется, в этот вечер произошло театральное чудо. Мне понравились слова замечательной актрисы Ольги Остроумовой: «На этой сцене выступили совершенно разные артисты, объединенные одной верой».

– Верой во что?

– Верой в театр в целом и в театр, созданный Рудольфом Давыдовичем. В спектакле-празднике «Живые души» нам удалось передать его взгляд на театр, каким он должен быть, а зритель получил то, зачем он сюда приходит – эмоциональное подключение к искусству, катарсис, как бы громко это ни звучало.

– Театр Рудольфа Фурманова – какой он? Как вы можете его охарактеризовать?

– Мой отец был предан актерской профессии, он делал из актеров небожителей, в чем-то нарушая заповедь «Не сотвори себе кумира». Актер – самая беззащитная профессия, самая зависимая. Артист в идеальном варианте всегда «вибрирует» на то, что происходит в обществе, на проявление эмоций, чувств, актер должен быть восприимчив к боли, чтобы передать ее на сцене. Отец верил в театр, для него он был тем местом, где подлинно происходит акт искусства. Он к этому стремился, делал всё, чтобы актер раскрывался, чтобы на сцене происходило чудо – радость высказывания. Он создал команду, которая честно делает свое дело, которой есть что сказать зрителю. Отличительная черта нашего театра – единое представление о том, каким должен быть театр, при разнообразии подходов и свободе выражения. Всё, что происходило здесь, проходило сквозь фильтры отца: он решал, что ставить, кому ставить и кому играть. Рудольф Давыдович сам делал распределение ролей, он этим руководил у всех режиссеров, будь это Юрий Цуркану с его классической школой, или безумный Жолдак, или Богомолов со своим интеллектом. Всё равно отец продавливал свою линию, и получалось, что режиссеры в этих условиях и обстоятельствах делали что-то новое и для себя, и происходило это благодаря усилиям отца. Это сила личности, безусловно.

– Ваш театр отличался и отличается от большинства театров города своим подходом к организации театрального процесса – в нем изначально не было своей труппы. Что вам это дает?

– Актеры и режиссеры, собранные на этой сцене – мы все разные, и у каждого из нас разный подход к делу, но правила игры едины для всех. У нас же репертуарный театр, с классической традицией, а принцип организации на момент создания был уникальным для России – в театре не было и нет своей труппы, конкретный режиссер набирает команду, как в кино – собираются актеры, которые подходят к психофизике режиссера, к задаче, к взглядам художественного руководителя. Результат вы можете увидеть на нашей сцене: может показаться, что у нас совершенно разные спектакли, что наглядно демонстрирует клип, который мы подготовили для постановки «Дни его жизни», посвященного памяти Рудольфа Давыдовича, в нем представлено всё, что ставилось в театре с 1993 года. Зрителю, не знакомому с нашим репертуаром, может показаться, что это некий фестиваль: вот это МХАТ, это Малый театр, это театр Любимова, это театр Жолдака, Богомолова, это арт-хаус, это классический архаичный театр. При этом актеры, повторюсь, едины в своей вере в театр.

– С чего началась ваша личная история в Театре им. Андрея Миронова?

– Я окончил театральный институт, курс Георгия Александровича Товстоногова, поставил несколько спектаклей в разных театрах Петербурга, в Свердловске (Екатеринбурге), и у меня возникла идея сделать «Мертвые души» с использованием масок. Я поделился ею с отцом, ему эта мысль понравилась, потому что он всегда был поклонником Аркадия Райкина и его масок. Он предложил сделать этот спектакль у него в театре, тогда он назывался Концертной студией театральных актеров имени Андрея Миронова. Он предложил взять моих сокурсников Сережу Русскина, Колю Дика, Алексея Федькина (он уже тогда занялся распределением ролей). Рудольф Давыдович рисковал, он сделал ставку на молодых. И начались творческие поиски. Экспериментальным путем мы вместе с Галиной Филатовой и Сергеем Фроловым изготовили маски, и даже попали благодаря изобретенному ноу-хау во Всемирную энциклопедию масок. Дима Астрахан, замечательный режиссер, который тогда руководил тогда Театром комедии им. Н.П. Акимова, пустил нас репетировать к себе, когда театр был в отпуске. На этой сцене 3 сентября 1993 года мы и выпустили спектакль. И был большой успех! Только ленивый не написал о премьере, Союз театральных деятелей даже придумал специальную награду «За новаторскую режиссуру». Нам вручали ее в Александринке. До сих пор живы в памяти эти впечатления – потому что это была победа. Говорят, в 1990-е годы было не до театра, но именно в это время в театре происходили такие открытия. Это был серьезный старт. Можно сказать, что с этого спектакля наш театр стал театром. Мы использовали тяжелые железные декорации, маски, костюмы, образовалась команда – актеры, костюмеры, гримеры, появился завпост, правда, пока не было своего помещения. Мы часто играли на сцене МДТ или театра им. Ленсовета, когда труппы уезжали на гастроли, даже в ДК Горького выступали, а там тысячный зал. Мы репетировали в ДК Первой пятилетки, нас пускали художники на Пушкинскую, 10 – мы творили в разбитых залах при свете одной лампочки. Театр родился не на пустом месте, обычно мы об этом не рассказываем, всё не было легко и просто. Я уверен, для того чтобы иметь право высказывания, надо пройти через трудности.

А в 1996 году наш театр обрел свой дом. Это здание – намоленное место, здесь все с любовью устроено отцом. Театр – это его судьба, это его история, это пример жизни, когда человек добивается тех целей, которые ставит перед собой. Рудольф Давыдович свою работу выстроил сам, без связей – это пример, достойный подражания, который показывает, что и последние станут первыми. Он активно боролся за поддержку независимых театров, за то, чтобы само отношение к культуре поменялось. Он развивал театральное дело в России, был театральным подвижником, и для нас большая честь продолжать начатое им.

– Вы 20 лет шли своим путем, работали в кино, имеете свою кинокомпанию, но сейчас вам пришлось возглавить театр своего отца. Удается совмещать работу в театре и кино?

– Пока не удается. Я ушел на два года, чтобы понять, как тут всё работает, собираюсь в следующем году вернуться в кино.

– Несмотря ни на что Театр имени Андрея Миронова не снижает темпов, выпускает новые спектакли, работает над новыми проектами. Какие планы на ближайшее будущее?

– Уже 10 ноября мы представим премьеру – спектакль «Дон Кихот». Главную роль в нем сыграет ведущий актер МДТ, народный артист России Сергей Курышев. Он играет Дон Кихота, а Анвар Либабов – Санчо Пансу. Что можно сказать о романе Сервантеса? Мы пытаемся осмыслить это произведение.

– Почему роман Сервантеса надо инсценировать именно сейчас, когда весь мир в огне и не знаешь, что будет завтра?

– Поэтому это произведение и привлекает, в нем есть ответы на многие вопросы. По сути, этот роман о художнике, о творческой личности, о том, что есть зло, что есть добро, это размышление о несоответствии между тем, какими мы хотим быть и тем, что собой представляем.

Мы пытаемся идти совершенно не по законам драматического театра, впервые я использую пьесу без нарратива. Это будет высказыванием нашего коллектива, попыткой проникнуть в логику произведения и понять, где находятся болевые точки Сервантеса.

– Что дальше?

– Этот сезон в нашем театре можно назвать «испанским». Скоро режиссер Вадим Милков-Товстоногов будет ставить на нашей сцене «Собаку на сене», но это будет спектакль совершенно в другом ключе, нежели «Дон Кихот» – музыкальная воздушная комедия. Премьера назначена на февраль.

– Недавно стало известно, что принято решение организовать Фестиваль независимого театра имени Рудольфа Фурманова.

– Да, это запланировано на следующий год. Фестиваль мы будем делать вместе с Александринским театром. Концепция уже есть, сейчас разрабатываем логистику, готовимся к отсмотру спектаклей. Хотим создать площадку для обсуждения проектов и отметить лучшее, что есть в российском независимом театре.

– Возможен ли сегодня независимый театр в России, и  от кого он независим?

– Для меня здесь важна, прежде всего, экономическая форма организации театра, на мой взгляд самая эффективная, когда коллектив содержит себя сам, а не находится на балансе у государства, а государство, в свою очередь, дает субсидии на развитие, на конкретные проекты. Такая форма стимулирует развитие театра – необходимо приглашать и режиссеров, и актеров – формировать команду, которая будет интересна зрителям.

– Театр в России часто называют семьей или домом. Есть и другая точка зрения «театр – террариум единомышленников». Вам какое мнение ближе?

– Главное слово для меня – единомышленники. В театре есть конкуренция, даже иногда зависть друг к другу, но все при этом служат одному делу. Для общего дела должна быть добровольная диктатура – все, кто живет в этом «террариуме», должны понимать: для того, чтобы они добились своих эгоистических целей – славы, удовольствий, – они должны служить общему делу и добровольно подчиняться воле того человека, которому они верят.

– Вы диктатор в театре?

– Я в театре мягче, чем в кино. В театре мне спокойнее, нет сжатых сроков, мы в помещении, здесь тепло, светло, а в кино, когда ты работаешь на улице, мешает всё – творческий процесс идет вопреки. Кино закалило меня, я не жду, что будут созданы райские, тепличные условия для меня, куда бы я ни пришел.

– Что для вас лично означает Театр имени Андрея Миронова?

– Это дело, которому я готов служить.

Беседовала Надежда Кокарева