УДАЛЕНИЕ СУДА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ
Новый мюзикл «Франкенштейн» в Санкт-Петербургском театре Музыкальной комедии волей режиссера Алексея Франдетти превращен в историю, рассказывающую не про устаревшего фантастического монстра, а про все человечество – про нас с вами.
Весьма образованная дама Мэри Шелли, написав в начале века XIX фантастический роман «Франкенштейн, или Современный Прометей», и думать не думала, что на тему ее творения люди начнут фантазировать до XXI столетия включительно. Впрочем, будем честны. За два полных века придуманная молодой британкой история честолюбивого естественника Виктора Франкенштейна, оживившего подобие человека, собранное по частям из мертвечины, заметно поистаскалась. Непризнанная когда-то «базовая модель» М. Шелли, обладавшая глубоким, вполне философским смыслом, растворилась во множестве поверхностных новоделов. Литераторы, используя исходник в хвост и в гриву, насочиняли десятки новых историй «по мотивам», беззастенчиво эксплуатируя шеллиевских героев. На протяжении ста с лишним лет не столько самого Франкенштейна, сколько образ созданного им монстра изрядно использовало кино (как немое, так и звуковое, как хоррор, так и комедийное). Даже мультипликация неоднократно выводила в самых разных лентах порождение Франкенштейна, сделав его забавой для детей. Наконец, театр буквально в первую пятилетку после написания романа вытащил на подмостки придуманное Шелли чудовище, оживленное Франкенштейном при помощи тока. В XIX веке начали с оперы и бурлеска. Самым известными стали одноименный классический мюзикл Марка Бэрона и пародийный «Молодой Франкенштейн» Брукса. А в 2011 году поклонники британского актера с трудно выговариваемой фамилией зашлись в экстазе от драматической постановки Дэнни Бойла в Национальном Королевском театре. Монументальное полотно, наполненное спецэффектами и высокой трагедией, того стоило. Все эти литературные опусы, киноленты, мультики и многочисленные театральные постановки, сделав фамилию «Франкенштейн» нарицательной, в итоге заставили потребителей путать создателя монстра с самим монстром и видеть в сюжете исключительно «пугалку» для младенцев. Ну, или хотя бы для изнервленных подростков...
Грустно признавать, но в XXI веке Франкенштейн морально устарел. В 2000-х достаточно фактов и событий, которые пугают куда больше наивного чудища, попахивающего нафталином. Предъявлять современному, искушенному зрителю старую историю без новых смыслов было бы опрометчиво. Вновь перекраивать фантастику, имеющую длиннющий шлейф эксплуатации? Дело рискованное. Разве что написать к старому сюжету новую музыку? Это и сделал композитор Роман Игнатьев – не без следования традициям лучших зарубежных мюзиклов. Хотя важнее было пригласить постановщика, который смог бы сочинить поверх набившего оскомину ужастика, стройную, понятную в нашем времени и достаточно оригинальную режиссерскую историю.
Мюзикл «Франкенштейн» режиссера Алексея Франдетти начинается в суде, где в 1970-х годах слушают дело о чудовищных преступлениях. И постепенно, шаг за шагом, в свидетельских показаниях перед зрителями разворачивается история молодого ученого, стремившегося совершить благо, но не предусмотревшего меры ответственности за содеянное. С развитием сюжета и сменой декорационной «картинки» (сценограф – Анастасия Пугашкина, художник-аниматор – Илья Старилов) судебная тема не исчезает. Ибо судом, по Франдетти, являются вовсе не судебные органы, а обычные люди, будь они слушатели в суде, прохожие на улице, студенты в университете или прихожане в храме. Люди, что поспешно, горячо, основываясь на эмоциях и слухах, а не на знании фактов, рассуждениях и разуме, осуждают всех и вся. А что порождает сон разума? Правильно! Чудовищ!.. Самые-то страшные, чудовищные приговоры, меняющие судьбы и влияющие на историю, выносит социум, даже не задумываясь над тем, что эти приговоры могут обернуться против самих «судей». Как и вышло в истории про Франкенштейна и его научные опыты.
Присутствующий в ключевых сценах хор выполняет роль массовки-народа. Независимо от места развития событий хор жестоко осуждает всех за любые деяния. Не обходит он своей «объективностью» и Франкенштейна – ни в суде, ни в университете, ни в лаборатории, ни на кладбище. Но Виктор сам – часть этого массового сознания, общественного мнения. Придет время, и он тоже начнет осуждение порожденного им чудовища-убийцы. А начинать-то надо было с себя… Увы, Виктору, как и всему человечеству, каяться в собственных ошибках не приходит в голову. И наступает очередь рожденного им монстра обвинять Франкенштейна во всех своих несчастьях. Круг замыкается.
От души сказать «браво» после просмотра «Франкенштейна» хочется маэстро Алексею Нефедову, а также упомянутому выше хору. Слаженная работа последнего, как в вокале, так и в танце, заслуживает оценки «великолепно». Исполнители ведущих партий в большинстве своем и вовсе обсуждению не подлежат.
Блистательным вокалом Кирилла Гордеева поклонников театра Музкомедии давно не удивишь. Однако невозможно перестать удивляться тому, как от спектакля к спектаклю драматический талант и профессиональная стойкость этого вокалиста обретают все больший размах. После мюзикла «Франкенштейн» на вопрос «Что может сыграть Гордеев?» ответ последует только один: «Да что угодно!». То, как органично артист справляется с ношением не самых простых грима и костюма Создания (так в постановке именуется сложносочиненный великан-монстр, возрожденный к жизни Франкенштейном), сложная пластика, заданная его герою, немой, отчаянный горестный крик в сцене смерти Виктора – вот поводы для выдвижения артиста на всяческие премии…
Очередной блестящей возрастной ролью отметился в премьере и образцовый баритон Александр Байрон. Его актерская работа опять вне всяких похвал, хотя безупречная академичность вокала Байрона ставит его особняком в ряду исполнителей «Франкенштейна». Впрочем… Роль благородного отца не только оправдывает, но даже требует манеры old school, которая, как и врожденная аристократичность, у большинства молодых исполнителей отсутствует.
Красавчик Ярослав Баярунас в роли Виктора Франкенштейна лично у меня вызвал двоякое впечатление. Претензий к вокалу выставить невозможно, но вот по части актерской игры всё, что Баярунас делает на сцене, – ни дать ни взять, Майкл Джей Фокс в известной ленте о путешествиях во времени. Образчик, конечно, не из худших, но повторение, повторение… Вполне подходящее, надо сказать, к жанру мюзикла.
К числу удач можно отнести роль священника Анри, исполненную Александром Сухановым, учеником легендарного Георгия Ансимова. Сильная сторона артиста – талант партнерства, если хотите, «чувство локтя», ярко проявляющееся как в прекрасном вокале, так и в существовании на площадке.
Традиционно отметить хочется узнаваемую мощь золотомасочной Агаты Вавиловой в роли няни убиенного Уильяма и яркую Екатерину Лепилину в образе крестьянки Агаты, так же сгинувшей от рук Создания.
Финал мюзикла Игнатьева/Франдетти кому-то может показаться незавершенным. Виктор умирает на руках порожденного им чудовища. История рассказана, суд должен завершить работу. Но звучащие со сцены слова «Суд удаляется для вынесения приговора», сопровождающиеся массовым исходом хора и солистов в глубину подмостков, лишь усиливают понимание режиссерского высказывания. Удалить неправедный человеческий суд, суд обывателей, невозможно. Самое страшное правосудие вершит именно он – в зале суда, на улице, в университетских стенах, даже в храме, где вечно призывают «не судите, да не судимы будете». Под влиянием бездумно-эмоционального общественного мнения ставятся самые жестокие клейма, разносится молва, формируются различные враждующие группировки. И чтобы установить на Земле подлинную, объективную справедливость, нужно просто-напросто удалить этот суд. Как? Перестройкой массового сознания или… устранением человечества. Что, во-первых, невозможно, и, во-вторых, бессмысленно (кому тогда вообще нужна будет даже самая справедливая справедливость?). Такая вот философия. Но ей самое сейчас время: Франдетти, браво!..
+Екатерина Омецинская
Читайте в №39 журнала ТЕАТР+
Фото: пресс-служба театра