«ЛЕС». ЛАБОРАТОРИЯ СПЕКТАКЛЯ

Пришедшие 21 ноября в ДК «Выборгский» зрители попадут в удивительный «Лес» Юрия Кретова. Человек с феноменальными способностями, создатель и художественный руководитель театра-лаборатории ДИКЛОН поставил социальную комедию к 200-летию Александра Островского. «Театр+» заглянул в творческую лабораторию спектакля и был приглашен на беседу-прогулку по интересным темам-тропинкам. Почему «Лес»? Кто в него допущен? Какими красками работает команда проекта?

– Я всегда был очень внимателен к языку Островского. Для меня эта пьеса отражает суть отношения писателя к театру. Она самая театральная. Есть ощущение, что драматург начинал ее как бытовую историю, а потом она переросла в социальную комедию, стала масштабной, – начинает беседу режиссер-постановщик Юрий Васильевич Кретов. – Я видел много спектаклей, «Лес» стал мне родным. Наиболее сильное впечатление произвел спектакль Фоменко и его Несчастливцев. В Театре Советской Армии впечатлили Гурмыжская и Алексис в исполнении Сазоновой и Чеханкова. В Пушкинском театре купца Восьмибратова великолепно сыграл Меркурьев. А какой был «Лес» с Ильинским и Филипповым в Малом театре…

– Кстати, именно этот спектакль с Филипповым более всех впечатлил нашего художника по костюмам Дмитрия Комова. Когда он узнал, что мы ставим «Лес», сразу согласился поработать, – включается в беседу директор проекта Регина Портнова.

– Влюбленность в того Несчастливцева и проросла во мне постановкой «Леса». Я более всего боялся этого персонажа, не понимал, как его сделать. Но Роман потрясающе выстраивает роль, и важно ему не мешать!

– Я еще строю! – отвечает на комплимент режиссера Роман Грибков, исполнитель роли Несчастливцева. – Репетиционный процесс продолжается, у нас есть цель и множество путей. Ты, как сапер, прощупываешь дорогу, трансформация моего героя еще не завершена. Каждый спектакль – новый, лаборатория продолжается. Я понимаю роль, но это понимание надо исполнить. Как у музыканта: не только в ноты попасть и сыграть технично; хочется легкости, полета, джаза, свинга.

– Нам подарили уникальную возможность быть не просто исполнителями! Юрий Васильевич умеет мудро и тонко работать с артистами, понимает, что какое-то резкое замечание может нарушить наше взаимодействие. Это очень большая редкость. Такая атмосфера позволяет пробовать, искать, предлагать разные варианты своего видения, – присоединяется к «прогулке» Николай Клочьев, исполнитель роли Счастливцева. – Ты здесь и сейчас должен видеть глаза партнера, чувствовать дыхание зрителя, осознавать, ради чего это действие, этот спектакль. И посреди этих двух потоков возникает импровизация. Это и есть живой театр.

– Как у Романа и Николая, наших Несчастливцев и Счастливцев сложился тандем, так и у нас с Сашей Кратировым: мой Бодаев и его Милонов хорошо друг друга чувствуют, – поддерживает беседу Михаил Кузнецов. – Мы дружим 30 лет, я его всю жизнь подкалываю, на репетициях тоже. Можно сказать, роль родилась из подколов. Родилась сразу, было интересно думать о своем персонаже, следить за ним, смотреть на него немного сверху, быть адвокатом и оправдывать его поступки.

– Безупречный образ, невероятная фактура. Главное – оберегать, не спугнуть актера. Удалось! Я в конце первой читки аплодировал: меня интересовал Островский, и все в него попали. А первый выход на сцену – такой порыв, они все такие страстные! – продолжает Юрий Кретов, сворачивая на «тропинку» актерского ансамбля. – В нашем «Лесу» у каждого актера есть своя «болевая точка», которая сопрягается с его персонажем. Главным было ее отыскать. У нас все артисты ищущие, увлекающиеся, умеющие держать режиссера в тонусе. (Улыбается.)

Я очень хотел видеть в роли Улиты замечательную артистку Ирину Балай, но Ирина Андреевна не смогла участвовать в проекте, зато она рекомендовала Нину Скляренко, Романа Грибкова, Дмитрия Ладыгина, и команда сложилась. А как легко работается с народным артистом Георгием Антоновичем Штилем! Он сразу играет смысл, что особенно любопытно. То есть, работает на опережение, а стало быть, – на сверхзадачу. Все, кто пришел в наш «Лес», умеют идти от сверхзадачи. Например, Николая Клочьева я открыл для себя в «Самоубийце» театра «Остров», когда увидел, как он с первой фразы попадает в сверхзадачу.

– Актер должен быть непосредственным, но, да, идти от сверхзадачи. Я старался, нас так обучали, – отвечает Николай Клочьев. – Зиновий Яковлевич Корогодский наставлял: прочитали, закрыли, играйте своими словами. И цитировал евангельское: «Будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби».

– К слову, о библейском. Когда я рассуждал, что сподвигло Островского написать «Лес», мне показалось, что он хотел донести до нас мысль из Книги Иакова в новом переводе: «Просите и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений», – делится сокровенным Юрий Кретов. – В пьесе все вожделеют. Но чувства и любовь – это разное. Когда наш Ярослав-Алексис начал транслировать чувства, я был сбит с толка, это было что-то задевающее.

– Я себя Алексисом не представлял. Но когда пригласили и сказали, что будут ставить классически, не переделывая на современный лад, сразу согласился. Островский – один из любимых авторов. С радостью приезжаю на репетиции: нравится атмосфера, интересно смотреть, впитывать, взаимодействовать, искать, как сделать героя острее, интереснее, – сказал Ярослав Мирошин, исполнитель роли Алексея Буланова.

– Для меня современно – это когда ты наполнен, действием ведешь зрителя к  смыслу, эмоциями красишь душу, – углубляет тему актуальности материала Роман Грибков. – Мы не играем какое-то определенное время, позиция каждого персонажа находится в зрительном зале, они с тобой сопереживают здесь и сейчас. «Лес» – это дантовская история. Герой не просто очутился в сумрачном лесу, он стоит перед выбором, куда идти, ищет поддержку, но упирается в стену непонимания, натыкается на этот лес. В «Лесу» мы сотворцы. Нам интересно играть, и узнать, что в будущем. Застрелился? Спился?

– Нет! – эмоционально прерывает Юрий Кретов. – В идеале все поднимутся на новый уровень. Вместе со зрителем. Внутренняя мотивация актера может задеть чью-то душу, и это останется с человеком на всю жизнь. Я на это рассчитываю. Уверен, разбудит чувства! Обязательно разбудит! Пьеса не интересна, если нет библейской темы, у нас библейская тема есть!

– Островский в этой истории никого не изобличает, нет из ряда вон отрицательных персонажей, он так точно выстраивает игровую природу, что тебя обязательно притягивает какой-то персонаж, пусть странноватый, блудливый, но ты начинаешь его любить, – делится Роман Грибков.

– Идея забирает тебя всего, ты подчиняешься ей без остатка! И притягиваешь людей, команду, – подхватывает Юрий Кретов. – Всё сработало, возник ансамбль. Посмотрите, какие декорации сотворила художник Ольга Корельская, как сочинил световой сценарий Сергей Облицов. Про костюмы злопыхатели спрашивают, откуда деньги на это роскошество. Это они еще не знают, что пара героев выходит в костюмах от Вячеслава Зайцева.

Меня предельно интересует классический аспект. В постановке используются предметы из моей личной коллекции. Например, в гостиной и саду стоит скамейка того времени! А какое достоверное звуковое оформление спектакля сделал Максим Амельянчик, он взял за основу шумовые эффекты ветра в поле, звуки леса и сада.

– Смысловые акценты расставлены в сценах в интерьерах дома Гурмыжской, там используются звуки сервировки стола, хлопок шампанского и другие сочетания для подчеркивания переходов, комедийности диалогов, – разворачивает тему звукорежиссер Максим Амельянчик. – Главным музыкальным и эмоциональным акцентом, раскрывающим образ спектакля, являются сцены начала и финал, где герои в застывших позах (почти ггоголевской сцены) находятся в состоянии иллюзорности, нереальности. Спектакль продолжает развиваться, и с ним будет развиваться музыкальное полотно.

Завершается наша прогулка в творческую лабораторию «Леса». Но как Юрий Кротов умеет спровоцировать актера к жажде выхода на сцену, так и команда его проекта умеет зажечь интерес зрителя к походу в «Лес», где идет обмен энергиями, где хочется любить и идти виперед.

+Ирина Мохова
Читайте в №39 журнала ТЕАТР+

Фото: пресс-служба театра