Специальный проект «Школа. Студия. Мастерская»

В Петербурге продолжается фестиваль «Школа. Студия. Мастерская». А мы продолжаем публиковать беседы  учеников Г. М. Козлова с разных курсов. Выпускница 2005 года Мария Романова  (в программе фестиваля её спектакль «Радость вопреки всему», поставленный в Государственном русском театре драмы им. Ф.И. Искандера) побеседовала   с Дмитрием Хохловым, выпускником  режиссерского курса РГИСИ этого года (его спектакль «ЧВЗК, или как Аня папу в райцентр везла» в программе фестиваля, кроме этого, Дмитрий участник эскиза по произведению Андрея Битова «Пушкинский дом») поговорили о методе Григория Козлова и о трудностях, которые подстерегают молодых режиссеров в театре.

Мария: У вас же был режиссерский курс?

Дмитрий: Да, но несколько режиссеров переквалифицировались в артистов - 4 человека.

Мария: А у нас наоборот, был первый курс актерский…

Дмитрий: Да, я смотрел «Темные аллеи» по Бунину ваш дипломный спектакль в видеозаписи.

Мария: Да, поэтому у нас было достаточно специфическое образование – я вот вообще не собиралась быть режиссером.  На 3 курсе у нас началось  разделение на тех, кто хотел стать режиссером - это было человек 6, а кто актером. И у нас начались  дополнительные занятия. Почему-то  Григорий Михайлович сказал попробовать и мне. Вы сказали про Бунина – этот спектакль был сложносочиненным, наш мастер нас учил разбору. И вот к вопросу - почему  режиссеры у Г.М.Козлова не похожи ни на него, ни друг на друга?

Дмитрий:  Я думаю, что у Григория Михайловича есть удивительная способность не заставлять людей пользоваться его методами. Он учит школой, а как мы реализовываем все это – тут у каждого свой метод. Мастер позволяет всем делать так, как они считают нужным. И просто говорит: попадает это в человека – что от сердца идет к сердцу, а что не попадает. И поэтому у всех такой разный диапазон.

Мария:  Ну да, я согласна,  в этом смысле у Григория Михайловича есть уникальное свойство: он дает возможность быть и прорастать индивидуальности, это правда. Но, еще мне кажется, каждый курс, поток, поколение – разные, потому что растут на различном материале. Мы, например, очень много над прозой работали, а потом уже занимались пьесами. Расскажите,  как у вас проходило Мастерство? У каждого был преддиплом и диплом?

Дмитрия: Да у каждого была одноактовка, мы ее на четвертом курсе выпустили. После чего мы должны были в каком-нибудь театре сделать спектакль (неважно государственный театр или нет), который мы показывали на кафедре для сдачи диплома.

Мария:  А страшно поначалу идти в театр к артистам?

Дмитрий: Да,  есть такой момент. Я был самым младшим на курсе, когда поехал на лабораторию в Казанский ТЮЗ. Артист Павел Густов, который у меня играл  в Бунине, пришел в театр в 1997 году, когда я еще не родился. И конечно, когда я столкнулся с такой несоразмермерностью опыта, я в какой-то момент растерялся. Что именно  я могу дать артисту с таким багажом? Как я могу его направить? Это он может мне предлагать мизансцены, о которых я не догадался,  у меня пока недостаточно инструментов. Очень страшно бывает и потому, что ты не знаешь в какой коллектив ты придешь — потому что есть люди открытые к общему поиску, а есть те, которые говорят: «а ты предложи!» Ты предлагаешь, а они  – «Ну это не совсем то», и начинают воспринимать все в штыки, тогда становится очень сложно.

Мария: Дмитрий, да, такое бывает, и, помню, когда я только начинала и рассказывала об этих моментах Мастеру, он успокаивал,  говорил: «Ну,  надо музыку показать, атмосферу, настройку, и тогда возникнет  доверие». Когда мы выпустились, Григорий Михайлович сказал, что «основное, чему я научил вас, это любви». Это, как мне кажется, главное, что определяет «Мастерскую». И я  много раз слышала, что козловцев-режиссеров любят все театры, потому что им свойственно человеколюбие и артистолюбие, я думаю, Григорий Михайлович прививает это всем нам. Мне кажется, это нам помогает крепче стоять на ногах.

Дмитрий: Я согласен. Пока больших проблем не возникало,  получается найти вот эту эмпатию взаимную с артистами.

Мария: В этом смысле в других городах бывает легче по сравнению с Петербургом.

Дмитрий: Да, например, в Казани чудесные ребята – открытые, светлые люди, я их очень люблю. Я сделал эскиз за 7 дней, и это время запомнится мне надолго. У меня вопрос:  слышал, что есть  такое условное правило, что только через 10 спектаклей у режиссера появляется свой стиль, а до этого он находится в поиске. Правда ли это?

Мария: Спустя 10 спектаклей, если ты еще не сломался, если тебя машина государственного театра и главные режиссеры не перемололи, ты не потерялся, не заплутал, следуешь кредо художника, то ты начинаешь крепче стоять на ногах и больше доверять интуиции, появляется не то что стиль, а свой подход к работе с актером. Григорий Козлов, по сути, очень интуитивный художник, несмотря на его классическую школу, и он учил этому нас. В этом дело. Остальное я не знаю, про свой метод… Наверное, он прослеживается, и у меня есть свой метод и особенности языка. Но ты сам про себя ничего еще не знаешь. Та основа, которую заложила в нас «Мастерская» на спектаклях наших, - «ансамблевость» во взаимодействии – она как материнская любовь, как маяк внутри. Когда ты ищешь чувство правды своей, эта память прорастает из того, что ты создал, почувствовал — возникают некие цитаты. Например, спектакль «Радость вопреки всему» из Сухума – это постановка, посвященная творчеству, основанная на дневниках и письмах Гарсиа Лорка. Спектакль про театр, поэзию. Конечно, я посвятила его Григорию Михайловичу: он о поиске творца. Но мне кажется, у вас обучение проходило как-то иначе, потому что вы поколение иное, с иными скоростями, вниманием.

Дмитрий: Иногда между режиссером и артистом происходит сопротивление. Насколько это часто бывает, и как вы с этим боретесь?

Мария: Сейчас, имея за плечами некоторый опыт, я понимаю, что  в нашей работе необходимо большое терпение. Спустя время, я пришла к тому, что если заниматься театром, то только по любви. Если я изначально чувствую, что с артистом у меня не складывается, есть несогласие и непонимание, я лучше либо отпущу человека, либо оправдаю. Для меня это важный момент – принцип ненасилия. Потому что часто в театре достаточно много насилия, хотя он вроде о человеколюбии должен быть и нести свет. И когда возникают непреодолимые трудности с артистом,  я, конечно, не сразу избавляюсь от него, а сначала поговорю по-человечески, стараюсь понять, какие мотивы у человека, я не продавливаю свою концепцию, постараюсь убедить в своей точке зрения. Если человек не готов, сопротивляется — бывает просто "группа крови" не совпадает, тогда лучше расстаться, чтобы он не порушил целостность спектакля.  В общем,  очень нужно крепко думать над командой, которая будет работать над спектаклем. Это одна из основ. Почему в театре «Мастерская»  так хорошо? Потому что здесь молодые люди говорят на одном языке и находятся в поиске. Очень часто в большом театре можно столкнуться с большим враньем, когда люди, которых ничто совершенно не связывает, выходят на сцену и просто отрабатывают. Я энергетически это чувствую, мне плохо на таких спектаклях. Поэтому я сама принципиально этим путем не иду.  Но это произошло не сразу, спустя ... дцать лет.

Дмитрий: Я согласен. Если нет сотворчества, то вообще зачем тогда что-либо делать? И да, терпение – одно из самых важных качеств режиссера.

Мария: Терпение и знание психологии. Есть прекрасная театральная книга «Этика» К.С. Станиславского, все слышали о ней, но в театре о том, что там написано, никто не помнит. Но я все-таки стараюсь жить по любви и настроить людей на толерантный ряд.

Дмитрий: По поводу книг. Есть ли какие-то книги, к которым вы возвращаетесь, книга-путеводитель в профессии?

Мария: Сейчас нет, но когда я занималась педагогикой, меня книги М.И. Кнебель очень  вдохновляли. Кроме того в списке любимых  «Репетиция – любовь моя»  Анатолия Эфроса, «Parautopia» Анатолия Васильева и Зары Абдулаевой, «Пустое пространство» Питера Брука и «Театр ласки» Даниэле Финци-Паски. Но эти авторы только вдохновляют — ответы же на  собственные вопросы ты находишь на практике,  из книжек невозможно почерпнуть опыт – только вдохновение.

Дмитрий: Ну да, но четыре тома Анатолия Эфроса меня также покорили. А еще  Михаил Иосифович Туманишвили «Введение в режиссуру» - это замечательная книга. Да, все это вдохновляет безгранично.