ГЕННАДИЙ ТРОСТЯНЕЦКИЙ: МЫ ПОСЕЛИЛИ ГЕРОЕВ НА ОСТРОВЕ СЕН-ЛЕКОК

На сцене Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии 21 и 23 июня состоится премьера комической оперы Шарля Лекока «Жирофле-Жирофля». Режиссер-постановщик – лауреат государственной премии России Геннадий Тростянецкий делает шаг в сторону от исторического контекста.

– Чем вас заинтересовала история близняшек Жирофле и Жирофля?

– Парадоксальностью! Обратить внимание на оперетту Лекока предложил главный дирижер театра Андрей Алексеев, который получил «Золотую маску» за нашу предыдущую работу – спектакль «Белый Петербург». В памяти сразу возникла блистательная постановка Александра Таирова в Камерном театре, которая была, так сказать, перпендикулярна к его изысканно-трагическому репертуару. Он сделал необычайно живую, эксцентричную постановку. На гастролях в Париже в 1925 году это был единственный спектакль, на который выстраивалась длиннющая очередь за билетами, а в ней очевидцы замечали и Пикассо, и Жана Кокто. Дирижер Алексеев сыграл мне музыкальный материал, это оказалось очень интересно, это, что называется, завело. Музыка изящная, ироничная, ведь Лекок – представитель оффенбаховского направления. Я нырнул в музыкальную библиотеку, действительно, либретто оказалось забавным: этакая энциклопедия человеческих слабостей. Не буду раскрывать сюжет, скажу только, что одна путаница следует за другой, всё это весело, озорно, энергично. И неожиданно, и одновременно закономерно, и дерзко всё распутывается. Именно этим и привлекло: парадоксальностью и путаницами, очень похожими на те, в которые мы сами попадаем.

– Часто ли жизнь подбрасывает вам ситуации с эквилибристикой, подкидывает путаницу с неожиданной развязкой?

– В каком-то смысле, именно из-за путаницы я оказался в Театре музыкальной комедии и при отсутствии музыкального образования очень люблю ставить музыкальные спектакли. Согласитесь, это парадокс. Даже первый мой спектакль, поставленный в Омском драматическом театре, был музыкальным – «Девушка с ребенком» ленинградского композитора Марка Самойлова. В маленьком оркестрике, который умещался в гостевой ложе, на пианино играл 16-летний Сережа Чонишвили, сын артистов этого театра. Тогда еще никто не знал и не думал, что этот юноша из провинции станет «голосом России». Такая вот эквилибристика. Мы хотим сделать спектакль красивым, изящным, веселым, ну а какое веселье без лирики, а красота – без драматизма?

– Дуэт с драматургом Сергеем Плотовым обещает добавить остроты века XXI в историю XIX?

– Сережа Плотов – один из самых остроумнейших людей «нашего непростого времени», его юмор – высокого полета. Почти в каждом крупном (и не крупном) московском театре со сцены звучат его тексты. Он и знаменитому эстрадному артисту писал его знаменитые монологи. А начинал Сережа свою театральную деятельность тоже в Омске – учился в театральной студии при театре, где я служил – так интересно переплелись-перепутались театральные судьбы учителя и ученика. В дорогой моему сердцу Театральной библиотеке на площади Островского мне выложили на стол пять вариантов либретто, начиная с 1894 года. С каждым вариантом текст становился всё остроумнее и, наконец, в 1922 году Н. Адуев и Арго написали Таирову новый вариант – поэтический. Он и стал для нас базисным, мы позаимствовали оттуда саму историю, основных персонажей, забавные рифмы и, отказавшись, мягко говоря, от нарочитых сюжетных поворотов, сочинили свои, которые привели к неожиданному для нас самих финалу. Кроме того, возникла преинтереснейшая ситуация, когда совершенно новые и замечательные тексты поэта Плотова необходимо было уложить на совершенно не новую, но такую же замечательную музыку композитора Лекока.

– Дух Парижа в музыке Лекока витает в оркестровке Андрея Алексеева?

– Про дух Парижа того времени не скажу, все нотки, конечно, офранцужены опереточной гармонией и легкостью. Мы решили поселить героев на острове, который назвали в честь композитора – Сен-Лекок. Внутри этой изолированной от всего мира структуры кипят нешуточные страсти. Новая фабула и парадоксальные ситуации неизбежно повлекли за собой новый подход к музыке, к актерской игре, что, в свою очередь, должно быть обеспечено талантливыми аранжировками Андрея Алексеева.

–За красоту по-французски отвечают сценограф Мария Утробина и хореограф Ольга Васильева. Какие задачи вы перед ними ставите?

– Две обаятельные женщины с прекрасным вкусом и чувством красоты эти свои чувства переносят на сцену театра. Маша преподает в школе-студии МХАТ, работает с крупными театрами Москвы и России. Оля – обладатель Гран-при фестиваля Context. DianaVishneva. Надеюсь, ее работа будет подлинно современной. Техническую команду возглавляет Александр Шамшев. Простота и красота оформления требует очень серьезного подхода, жаль, зритель не видит героев закулисья.

– За солнечный день и звездную ночь отвечает художник по свету Евгений Виноградов. Добавит ли его работа солнечного настроения театральному Петербургу?

– Первый акт – солнечный день сюрпризов, второй – звездная ночь жгучих страстей, плавно переходящая в романтическое утро окончательного выяснения отношений. Эту атмосферу призван сотворить приглашенный Машей Евгений Виноградов, главный художник по свету театра «Ленком» и московского «Электротеатра». Я с ним работаю впервые. Свет в театре – это практически цвет в живописи. Художник по свету ведет ваше внимание, высветляет одно, делает ярче другое. Надеюсь, добавит.

– Какое место отведено этому произведению в галерее Ваших постановок?

– Как правило, режиссер, приступая к новой работе, ловит себя на ощущении, что она может стать главной. У меня по-другому не получается. Но одна проблема остается неизменной всегда, назовите это парадоксом или путаницей-спутаницей – вероятно, и тем и другим, – когда перед тобой вместе с хором и балетом больше полусотни участников спектакля, и у каждого – своя проблема, которая ему вовсе не кажется бытовой, будь то болезнь близкого, детский сад или обмен квартиры, когда у каждого своя театральная школа, да еще хорошо, если она есть, ты должен их объединить в единый ансамбль, поселить на острове под названием «спектакль», и ни в коем случае не позволять, чтобы он был изолирован от мира, от тех, кто придет услышать ладно срепетированную этим ансамблем мелодию их жизни. Стараюсь, чтобы репетиции шли празднично.

Беседовала Ирина Мохова