КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА: ЧТО СКАЗАЛ БЫ ПУШКИН
Мюзиклами часто называют постановки, никакого отношения к ним не имеющие. Но дело даже не в чистоте жанра, а в качестве самих спектаклей.
«Капитанская дочка» Театра музыкальной комедии получилась миксом мюзикла и современной оперы, но ставить это создателям в вину я бы не стала.
Высочайшего качества музыка Андрея Павловича Петрова и Ольги Петровой в современной аранжировке, выразительность оркестра, яркость сценического действа и бешеная энергетика захватывают настолько, что критический карандаш хочется отложить в сторону. Впрочем, в стороне оказывается абсолютно все: с подобными спектаклями невозможно не вступить во взаимодействие на чувственном уровне. По крайней мере тем, в кого они «попадают».
В хорошей пьесе Олега Солода – драматурга, давно и успешно сотрудничающего с Театром музыкальной комедии («Весенний парад» Р. Штольца; «Парижская жизнь» и «Орфей в аду» Ж. Оффенбаха; «Голливудская дива» Р. Бенатцки; «Женихи» И. Дунаевского) – сохранены пушкинская буква и пушкинский дух. Но присутствует и воздух дня сегодняшнего, что важно для современного зрителя, в особенности молодого.
В союзе режиссера-постановщика Игоря Коняева и музыкального руководителя и дирижера Алексея Нефедова музыкально-драматургическая основа обретает законченную форму. Слаженная командная работа ощущается во всем: музыка – обрамление слова, слово – продолжение музыкальной фразы; цвет, свет, солисты, артисты хора и балета, оркестранты полностью интегрированы в сюжет. Как это получается? Не знаю. Видимо, одного просмотра мало и искушенному глазу. Но «просто» поющих или «просто» перебирающих струны в пространстве спектакля нет.
Впечатляюще решены массовые сцены – броские, остервенелые, отчаянные, где пиршество оборачивается вакханалией, а истошная пляска и перетекает в бунт, и становится его отражением (балетмейстер – Мария Кораблева). Сценография (художник – постановщик – Ольга Шаишмелашвили; художник по свету – Денис Солнцев) умеренна и красива неброской красотой, прозрачной и призрачной, как гравюра, выполненная в технике акватипии.
Действие построено таким образом, что зритель оказывается в двухмерном пространстве, где герои существуют одновременно в разных реальностях. Смешение и быстрая смена картин прошлого и настоящего требует от актеров особой концентрации и мгновенной психологической перестройки. (Спойлер: они справляются!).
Коняев не фокусируется на внешнем сходстве артистов с историческими персонажами, для него важнее их соответствие внутреннему состоянию/содержанию, поэтому при всей условности жанра, образы получились глубокими и достоверными.
…Как ураган врывается в действие Пугачев в исполнении Кирилла Гордеева. В нем много жизни, энергии, ярости, страсти. Многие ли, задумываются, что донской казак Емельян Иванович был от роду 33 годов, а не мужчиной в летах, каким его порой изображают?! Темпераментный и заразительный Пугачев-Гордеев в чем-то перекликается с героем баллады Ивана Тургенева «Перед воеводой молча он стоит…», положенной на музыку Антоном Рубинштейном:
Мы певали песни, как из леса шли
Как купцов с товаром мы в овраг вели...
Ты б нас тут послушал – ладно пели мы;
Да недолго песней тешились купцы...
Но недолго тешились не только купцы, но и те, кто нес им погибель. И Емельяна Ивановича с его лихой, не знающей пощады братией ждал невеселый конец.
Пугачев Гордеева меняется от сцены к сцене. Нельзя сказать, чтобы его терзали сомнения, скорее разум его не спит и в круговороте происходящего, вычленяет какие-то детали, что-то осознает, какие-то события ведут его к прозрению. Ограниченный объем статьи не позволяет проанализировать каждое появление Пугачева, но контраст между весельчаком, встреченным Петрушей Гриневым на заснеженной дороге в Оренбург, и поверженным мятежником в финале разителен так, как будто между двумя эпизодами прошла целая жизнь.
Для Кирилла Гордеева роль Пугачева – серьезная победа в череде (читай: бесконечных) удач: Джекил и Хайд, Создание («Франкенштейн»), Пират Флинт, Пётр I. Большой респект театру, не ограничившему артиста жестко очерченными рамками единственного амплуа, а способствующему развитию его таланта.
Лучшее определение, которое можно подобрать для Лики Руллы – рожденная быть звездой. Чтобы предстать императрицей или голливудской дивой, ей не нужны дополнительные атрибуты, знаки и символы, мишура и бутафория, потому что всё, что нужно для воплощения царственного/звездного образа, есть в ней самой. Величавый поворот головы, изысканность движений, стать и… полное отсутствие суеты. В карнавальной маске или без, на балу или в тюремных стенах она притягивает к себе взоры.
Одна из самых сильный сцен спектакля – «противостояние» торжествующей победу Екатерины и плененного Пугачева, когда, обращаясь к залу, каждый из них транслирует свою правду. Эта вокальная «перекличка» потеряла бы всякий смысл, если бы актеры не обладали столь мощными и равными темпераментами.
Отдельных слов заслуживает роль Швабрина в исполнении Даниила Паукова. Подобные роли таят в себе опасность. Когда по всем параметрам положительный герой не мотивировано, а словно по взмаху волшебной палочки, преображается в подлеца. Или когда происходит превращение записного негодяя, на котором клейма негде ставить, в Злодея Злодеевича. Но Швабрин – Пауков, неуловимо напоминающий Ромашова аз «Двух капитанов» Вениамина Каверина, не так прост, он лишен явственно выраженного как положительного, так и отрицательного начал. Если не знать сюжет (представить тех, кто не знает, сложно, но это ничего не меняет), придется разбираться самостоятельно, так надежно скрывает он свои истинные побуждения.
Маша Миронова – Алина Латыпова – скромна и трогательно-прелестна; Пётр Гринев – Роман Дряблов – отважен и безрассуден; Савельич – Андрей Матвеев – славный добрый старик, безмерно преданный своему молодому господину…
Спектакль появился на сцене Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии к 225-летию со дня рождению Александра Сергеевича Пушкина. Остается гадать, как отнесся бы к нему сам автор.
+Светлана Рухля
Фотографии Марии Ковалевой предоставлены пресс-службой Театра музыкальной комедии