ВЕК РОССИЙСКОГО ДЖАЗА

РОВНО 100 ЛЕТ НАЗАД В РОССИИ, В МОСКВЕ, ПРОШЕЛ ПЕРВЫЙ ДЖАЗОВЫЙ КОНЦЕРТ. НА СЦЕНЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО ТЕХНИКУМА ТЕАТРАЛЬНОГО ИСКУССТВА (НЫНЕ – ГИТИСа) ВЫСТУПАЛ ОРКЕСТР ЭНТУЗИАСТА ВАЛЕНТИНА ПАРНАХА. ОТ ЭТОЙ ДАТЫ ПРИНЯТО ОТСЧИТЫВАТЬ ИСТОРИЮ РОССИЙСКОГО ДЖАЗОВОГО ДВИЖЕНИЯ. СТОЛЕТИЕ РУССКОГО ДЖАЗА ШИРОКО ОТМЕЧАЕТСЯ В ЭТОМ ГОДУ, И ЦЕНТРАЛЬНЫМ СОБЫТИЕМ ЭТОГО МАРАФОНА СТАНЕТ ГАЛА-КОНЦЕРТ К 100-ЛЕТИЮ РОССИЙСКОГО ДЖАЗА В М1-АРЕНЕ В ПЕТЕРБУРГЕ С УЧАСТИЕМ ВЫДАЮЩИХСЯ ДЖАЗОВЫХ АРТИСТОВ.

На сцену 3 октября выйдут Игорь Бутман и московский джазовый оркестр, Лариса Долина, Даниил Крамер, Fantine и Вадим Эйленкриг. к ним присоединятся мэтры петербургского джаза – Андрей Кондаков и Давид Голощекин, а также молодые музыканты из северной столицы. В ожидании этого события «ТЕАТР+» встретился с участниками гала-концерта, чтобы выяснить, что такое джаз по-русски.



Игорь Бутман, музыкант, продюсер международных джазовых фестивалей:

100-летие российского джаза – знаковое событие для меня. Мы хотим показать, что наш джаз очень разнообразный, интересный и очень востребованный. Мы стремимся, чтобы слово «джаз» имело магическое воздействие.

 Сам я джазовой атмосферой заразился в училище им. М. Мусоргского, где я начал заниматься на саксофоне. Когда в моем учебном заведении открыли джазовое отделение, где учились уже тогда знаменитые музыканты Михаил Чернов, Олег Кувайцев и другие, судьба моя была решена. Они уже играли профессионально, хотя и были самоучками в джазе.

Тогда меня поразило их мастерство и их энтузиазм, я восхищался их импровизацией. Мне повезло учиться у лучшего на тот момент джазового саксофониста Геннадия Гольштейна, который не только преподавал мне музыкальное мастерство, но и познакомил меня с хорошими альбомами. Ведь тогда послушать хорошую пластинку было проблемой, не говоря о том, чтобы пообщаться с зарубежными коллегами.

Никаких пластинок, кроме как за огромные деньги, ты не купишь в  магазине, скачать ничего не можешь, чтобы узнать что-то новое, приходилось слушать «Голос Америки» на коротких волнах, где все гудит и глушится. А  сейчас у молодежи неограниченный доступ ко всему, что было нам недоступно, но их нужно направить, чтобы они не принимали это как должное, а понимали, что это сигнал к действию. Я вижу, что джазовая жизнь в нашей стране идет по нарастающей. И это заметно и по фестивалям, и по концертам, и по тому, что появляются молодые, талантливые музыканты, которые завоевывают огромную популярность в мире. Я в меру своих сил стараюсь повлиять на этот процесс.

Пытаюсь заразить людей своей музыкой, своим удовольствием и счастьем, которое я получаю от работы. 

 
Давид Голощекин, музыкант, художественный руководитель Санкт-Петербургской Филармонии джазовой музыки: Джаз – такая музыка, которую один раз услышал – и сразу сформировалось впечатление: понравилось или не понравилось.

Джаз не будет массовым явлением никогда. Но какая-то определенная категория людей будет собираться в местах, где звучит джаз, потому что они его чувствуют. У меня это произошло в 1956 году, в Театре Музыкальной комедии на концерте Оркестра Олега Лундстрема, на который я попал с мамой 12-летним мальчишкой. И тогда я понял: то, что я услышал сегодня вечером, пожалуй, вот это – моё.

В профессиональном джазе я 61 год. Однажды удалось показать, чего стоят советские, российские джазмены самому Дюку Эллингтону. Это произошло в  1971 году во время его визита в нашу страну. В  первый день посещения Ленинграда он оказался в Эрмитаже, пробыл там несколько часов и, возвращаясь, спросил сопровождающее лицо с нашей стороны: «А  у вас играют джаз в Ленинграде?». «Конееечно! Играют», – сказал тот. И Эллингтон говорит: «А нельзя ли встретиться с джазовыми музыкантами и поиграть с ними, послушать?»

В протокол это никак не входило, но сзади, как всегда, был помощник, который знал больше и лучше, он повернулся: «Найдите срочно Голощекина!» Так мы встретились с Эллингтоном. Я играл на рояле. Когда закончили, он встает и говорит: «После такого прекрасного пианиста я  нуждаюсь в реабилитации».

Я  протягиваю руки над клавишами и говорю: «Сыграйте что-нибудь для нас», а сам взял свой горн, выбрал момент и заиграл соло, потом взял скрипку и сыграл на ней. Вы бы видели лицо Эллингтона! Он встал, обнял меня и сказал: «Ну, ты и гангстер! Если ты приедешь в  Нью-Йорк – у нас нет шансов получить работу».




Лариса Долина, певица: Джаз – такая музыка, которой нельзя научиться.

Мне помогли найти себя одесские музыканты, с которыми я работала на заре своей карьеры, именно они подсказали, что у меня есть способности, с которыми рождаются. Я влюбилась в эту музыку. Ходила к друзьям, до дыр слушала джазовые альбомы на ленточных магнитофонах. Нас не интересовало качество записи, нам нужно было услышать музыкальный материал – по 8–10 часов могли записи повторять, пока   за мной не приходила мама.

Я не замечала, как летит время, и не понимала, где я вообще нахожусь. Джаз в Советском Союзе не был официально запрещен, он был как бы в стороне, но если я при записи советской эстрадной песни добавляла маленький кусочек импровизации, эту запись сразу же размагничивали. Приходилось идти на различные ухищрения, чтобы вывести эту музыку на сцену.

Например, была такая история: Анатолий Кролл, который был уже маститым музыкантом, пришел в Росконцерт с предложением сделать со мной концерт «Антологию джазового вокала», долго уговаривал чиновников, говорил, что концерт мы посвятим неграм, которых угнетают в Африке. Как ни удивительно эта программа была принята, и потом мы долго с ней ездили и собирали аншлаги по всей стране.



Андрей Кондаков, джазовый композитор, пианист, продюсер:
Удивительно, но все годы, что я занимаюсь джазом, я никогда не задумывался о таких грандиозных датах, как столетие российского джаза.

Но факт есть факт, и это хороший повод для того, чтобы осмыслить все, что происходит в мире джаза в нашей стране, оценить влияние джаза вообще на нашу жизнь. В довоенные годы джаз, в  каком виде он существовал тогда в нашей стране, являл собой нечто отдаленное от американского образца. Популярные тогда оркестры Утесова, Варламова, Скомаровского исполняли в каком-то смысле околоджазовую музыку.

Мне запомнился наш старый фильм про шпионов «Ошибка инженера Кочина» 1939 года, где неожиданно для меня фоном звучала джазовая композиция, похожая на музыку оркестра Бенни Гудмена, – это было так органично. Только в начале 1960-х годов джаз овладел умами нашей советской молодежи, возможно, благодаря фестивалям, в  том числе Фестивалю молодежи и студентов в Москве, – появился мощный приток информации.

Оживление произошло и в других городах, и все этот подготовило базу для открытия джазовых отделений в музыкальных училищах, что случилось в  1974 году. Насколько я  помню, открылось порядка 20 отделений по стране, где профессионально преподавался джаз. На сегодняшний день джазу обучают и в высших музыкальных учебных заведениях.
Выстроена целая система, которая отталкивается от опыта лучших американских и  европейских образцов. Безусловным достижением, конечно же, является тот факт, что джаз шагнул на филармоническую сцену, существуют профессиональные джазовые клубы по всей стране. А это значит, что есть места, где джаз живет, создана среда для его развития и он признается наравне с академической музыкой и другими видами искусств.



Фантине, джазовая певица:
В этом году мы вспоминаем долгий путь длиной в 100 лет, благодаря которому мы можем с гордостью сказать, что российский джаз занимает особое место в мировой музыке. Когда-то сто лет назад флагманы российского джаза проложили нам дорогу для того, чтобы мы могли с гордостью сказать, что наши музыканты тоже сделали свойвклад в развитие этого стиля.

Отмечу интересную тенденцию: сегодня в России интерес к джазу высок не только в столицах, но и в регионах среди слушателей самого разного возраста. Такие города как Петербург, Москва, Ростов-на-Дону имеют развитую джазовую школу, где преподают уникальные музыканты, которые поражают своим талантом и трудоспособностью. А это значит, что джаз не станет музыкой для избранных, и российское джазовое движение  будет только расти.


Вадим Эйленкриг, музыкант, трубач, телеведущий:
100 лет – это уже история, но понимаешь, что для такого жанра музыки как джаз, такого серьезного, глубокого и непростого, 100 лет – это совсем немного. Джаз в России постоянно развивается, он открыт для новых идей, коллабораций, экспериментов с другими стилями.

На мой взгляд, одна из самых интересных тенденций российского
джаза – это то, что мы перестали играть чужую музыку и стараемся играть свою. Я сегодня слышу очень много оригинальной российской авторской музыки, интересных исполнителей – моих коллег, которые ищут самое главное, что должно быть у джазового музыканта, – свое лицо, свой уникальный мелодический язык.


ГАЛА-КОНЦЕРТ
3 октября, 19.00
КСК М-1 Арена,
Приморское шоссе, 80
Билеты: https://spb.jazz100.ru
Мероприятие проходит при поддержке Президентского фонда культурных инициатив