Сегодня мы играем джаз! (Часть 1)
«СЕГОДНЯ МЫ ИГРАЕМ ДЖАЗ!..»
Лет двадцать назад главный редактор газеты «Секретные материалы ХХ века» Александр Карпов попросил меня «сделать полоску» о становлении джазовой музыкальной культуры в Ленинграде. Зная, что компиляцией я не занимаюсь, предложил побеседовать с Давидом Голощекиным и Анатолием Кальварским.
Не помню, кто из них посоветовал еще «приобщить к делу» Геннадия Гольштейна и Владлена Неплоха. Когда я готовый текст согласовывал с Кальварским, Анатолий Владимирович вдруг хлопнул рукой по столу:
– Лейтеса забыли! Без Натана нельзя!
Собранные для этого материала истории мы и решили вспомнить ввиду приближения знаковой даты – 100-летия российского джаза.
– Лейтеса забыли! Без Натана нельзя!
Давид Голощекин
Музыка в переводе не нуждается
Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, отец купил приемник «Рекорд», такой маленький, несуразный. Меня от него невозможно было оторвать. Конечно, я ловил все, что было связано с джазом – звучание саксофона, синкопы. Однажды к нам в гости пришел приятель отца. Я сидел, прильнув ухом к динамику, чтобы не мешать разговаривать взрослым. Он заметил, что в своем поиске я останавливаюсь на джазе, и спросил:
– Тебе что, нравится джаз?
Я понятия не имел: джаз – не джаз. Да и слово это еще не вошло в обиход.
– Нравится… такая вот музыка…
– Тогда тебе нужно сделать вот что! – и папин приятель повернул ручку приемника на короткие волны. Там раздалось: «This is the voice of American music USA time for jazz…» Это был «Час джаза Виллиса Кановера» на «Голосе Америки» на английском языке. Прозвучала заставка – знаменитая композиция «Садись в поезд «А». Чарующие, волшебные звуки! А еще он мне сказал:
– Каждый вечер в 23.15 ты можешь слушать эту передачу. Это джаз.
На следующий день я пришел в класс и рассказал своим друзьям о «Часе джаза». Мои друзья, в их числе Володя Спиваков, с которым мы на одной парте сидели, тоже интересовались джазом. Они тоже стали слушать «Голос Америки». О чем вскоре узнало руководство школы. Вызвали моих родителей. У меня были неприятности. Но я не перестал слушать «Голос Америки», и, конечно, мне захотелось, все, что я там слышал, играть.
«Голос…» на русском глушился со страшной силой. А на английском – нет. Власти думали, что мало кто знает английский. Им в голову не приходило, что музыка в переводе не нуждается.
Геннадий Гольштейн
Джаз – азбука Морзе
Гонения, преследования касались абсолютно всех советских граждан. Не только любителей джаза. Вся страна была страшной, удушающей газовой камерой!Власть боялась всего – любого бесконтрольного слова, любого звука. Гонения на джаз объясняются тотальным страхом государства перед свободно мыслящим человеком.А джаз – территория свободы! Как это так: встает какой-то тип и играет, что ему вздумается! А вдруг он закодировано что-то сообщает в Пентагон?! Многие далекие от музыки советские граждане думали, что джаз – азбука Морзе.
Анатолий Кальварский
Фокстроты объявлялись маршами
Джаз запрещали играть. Но мы собирались под любой вывеской, вплоть до подготовки к выборам, уж не помню, кого и куда, нам это было неважно, и играли. Наша программа, как медаль, имела две стороны. С одной стороны – какие-то песни про заполярных шахтеров, про пограничника с зоркими глазами, а с другой – какие-то джазовые вещи, которые играли мы, прежде всего, для себя. Ноты которых были каким-то образом где-то опубликованы и кем-то из ребят переписаны. Джаз играли мы и на танцах. Где всякий раз происходили различные недоразумения, стычки с «комсомольскими патрулями».
Организовали мы оркестр в Клубе строителей, что на бульваре Профсоюзов, – пять труб, пять саксофонов, четыре тромбона, в общем, полный биг-бэнд, и играли только джазовую музыку. А какое-то время спустя, я узнал, что разыскивался… пианист-стиляга. Спасло меня то, что я не одевался как стиляга. Не потому что не хотел – не было денег. Ну, посадить бы не посадили – времена уже не те. А вот из училища выгнали бы с треском! Потому что еще не остыло тело вождя всех времен и народов, когда эта история произошла. Дело доходило и до курьезов: фокстроты на танцплощадках объявлялись маршами.
В концертные бригады к биг-бэндам по чьему-то распоряжению обязательно «привязывались» артисты разговорного жанра, гиревики-акробаты, певцы, которые пели хорошо поставленными партийными голосами «Хороши колхозные покосы…» или «Как хорошо в стране советской жить…» И под соусом бичевания Америки подавался джаз.
Владлен Неплох
Довлатов нес контрабас
Наши слушатели в большинстве своем были очень даже симпатичные люди. Видели бы вы их лица, они – одухотворенные! Люди, кумиром которых был Хемингуэй. В Пятилетке два или три вечера, точно не помню, нас слушал Иосиф Бродский. Разве мог я думать, что это будущий Нобелевский лауреат. Он тихо стоял у стеночки и слушал. Мы познакомились. Взяли бутылочку портвейна, расположились на скамейке в сквере у Никольского собора, и Иосиф читал свои стихи, до которых я в то время еще не дорос. Я помню, Сергей Довлатов, чтобы пройти на наше выступление, кажется, в Академии художеств, нес мой контрабас. Посторонних не пускали.
Натан Лейтес
Не защитил и Гимн Советского Союза
В Ленинград приехал оркестр Тэда Джонса – Мела Льюиса. Дворец Спорта «Юбилейный» заполнялся почти полностью. В этом оркестре было довольно много знакомых нам музыкантов, приезжавших в Питер десять лет назад, в 1962 году, с Бенни Гудменом. Мы договорились, что придем к ним на репетицию. Ну, так как все наши телефонные разговоры прослушивались, уж не знаю, кто взял да и сдвинул им репетицию. Врасплох застать нас, ожидавших какой-то бяки, не получилось.В нужное время мы все собрались в нужном месте, то есть в павильоне «Цветы» в сквере перед «Юбилейным». Приезжают американцы. Мы высыпали на улицу. Все вместе направляемся во Дворец спорта. Не пускают! Особенно возмутился Том Джонс:
– Как это не пускают?! К нам пришли люди!
Стал кричать:
– Барбарен! Барбарен! (Варвары!)
И остальные начали скандировать:
– Варвары! Варвары!
Джонс стал звонить в консульство. Упреждая американских дипломатов, прибыл полковник, по-моему, милицейский, с матюгальником.
– Разойдись! Разойдись!
Мы не уходим. Приезжает повыше чином какой-то человек.
– Вы слышали, что вам сказали?! Разойдись!
Стоим, разговариваем через барьер с американцами. Джонс выходит с саквояжем и начинает раздавать нам мундштуки для труб. Страшный дефицит! Да еще такого качества! Менты намерены полностью прекратить наше общение, наступают. Слава Янсон, трубач, достает «карманную» трубу и начинает играть: «Союз нерушимый республик свободных…» Гимн!
Только после того как схватили Славу, мы ретировались…
Продолжение следует…