Глас рассудка в блеске легкой болтовни

Виктория Пешкова

В  театре Комедии имени Николая Акимова открыли «Школу злословия». Урок, преподнесенный Ричардом Бринсли Шериданом, выдающимся ирландским драматургом XVIII века пришелся как нельзя более кстати веку XXI.

«Школу злословия», непревзойденный шедевр Шеридана,на отечественной сцене ставят до обидного редко. И совершенно напрасно – зрителю там есть и над чем посмеяться, и над чем подумать. Тот факт, что пьеса написана два с половиной столетия назад, достоинств ее нисколько не умаляет. Как и злободневности. Поскольку человеческая природа неподвластна бегу времени, а состояние общественной нравственности и морали практически в любые времена достаточно далеко от идеального. У Шеридана на этот счет есть остроумное сравнение с «искусственной застенчивостью куртизанки, у которой стыдливый румянец на щеках сгущается по мере того, как убывает ее скромность».

Сатирический дар Ричард Бринсли, судя по всему, унаследовал от деда – Томаса Шеридана, одного из ближайших друзей Джонатана Свифта (сочинявшего «Путешествия Гулливера» как раз у него в поместье). Любовь к театру и тонкое знание законов драматургии – от отца, актера и опытного театрального управляющего, а литературный талант – от матери, известной писательницы. А еще от всех вместе – умение противостоять невзгодам. Первая пьеса «Соперники» с треском провалилась, Шеридан переделал ее за две недели и был вознагражден оглушительным успехомна подмостках легендарного Ковент-Гардена. Драматургии от посвятил всего пять лет, затем изменил ей с политикой. Возможно, напрасно, поскольку в первом амплуа он гораздо более известен, чем во втором.

Неискушенная публика легко примет «Школу злословия» за комедию положений, как известно, не предполагающую ни психологической достоверности, ни глубины характеров. Но Шеридану, реалисту до мозга костей, скучно было бы такую пьесу писать, а Татьяне Казаковой,  гроссмейстеру психологических коллизий – ставить. Кредо  театра Комедии , которым она руководит ровно тридцать лет, состоит в том, чтобы помогать зрителю различать подлинное и мнимое. Делать это сегодня становится все труднее. Во времена Шеридана рассадниками сплетен, слухов и откровенной лжи были светские салоны, владелицы которых умерли бы от зависти, если бы узнали, какие неисчерпаемые возможности для подобной «деятельности» предоставляет нынче интернет со всеми его блогами, каналами, сайтами знакомств и корпорациями телефонных мошенников. Так что обращение Татьяны Казаковой к самой знаменитой пьесе ирландского драматурга никак не получится назвать случайным.

Перевод Михаила Лозинского, сделанный специально для мхатовской постановки 1940 года режиссера Василия Сахновского (кстати, художником-постановщиком на ней был Николай Акимов) давно считается классикой. В том числе и благодаря прекрасному фильму Абрама Роома, перенесшего ее на кинопленку в 1952 году с неподражаемыми Ольгой Андровской и Михаилом Яншиным в роли четы Тизл. Однако Татьяна Казакова выбрала свой путь и взяла в работу более острую, «неприглаженную» версию известного русского историка литературы, критика и переводчика Василия Чешихина, публиковавшегося под псевдонимом Ч. Ветринский. Под его пером своеобразный английский юмор засверкал всеми своими гранями, а именно это и нужно было режиссеру, чтобы актерам было что играть, а публике над чем хохотать до упаду. Реплики шеридановских персонажей смело можно разбирать на цитаты.

Казакова – режиссер актерский. Для нее важно создать на сцене среду, с одной стороны, достаточно точно отражающую эпоху, а с другой, оставляющую исполнителям простор для раскрытия характеров своих персонажей. Учитывая, что перед нами XVIII век, задача столь же увлекательная, сколь и непростая.

Художник Андрей Климов, художник по свету Денис Солнцев и видеограф Максим Юрак с ней справились. Костюмы персонажей изящны и замысловаты, налет некоторой театральной условности не нарушает атмосферу времен короля Георга III. Универсальный черный кабинет заполнен подвижными конструкциями, легко превращающими его в будуар светской дамы, библиотеку холостяка или бальную залу. Ну, и какой же английский дом без полотен в массивных рамах. Здесь эту роль играет огромный видеоэкран, «замаскированный» изысканным орнаментом из листьев аканта. Последний штрих – музыка Евгения Стецюка и прелестные котильоны, поставленные хореографом Яной Дынько.

По воле Шеридана каждый из созданных им персонажей проходит свой «тяжкий путь познания». Кто-то в итоге прозревает или хотя бы делает выводы, кто-то – нет. Все как в жизни. Сэр Питер Тизл(Михаил Сливников) подвержен слабости. свойственной многим – желанию видеть только то, что хочется видеть. Он с равным упоением подпадает под обаяние и юной деревенской простушки, не замечая ее взбалмошности и капризного нрава, и лукавого светского хлыща, щеголяющего показной добродетелью. Но главное для Сливникова – великодушие и благородство его героя, глубина чувств, дающая ему силы отстаивать свое право на счастье с любимой женщиной. Студентке театрального института Анне Гречишкиной в роли леди Тизл удалось показать самое сложное – процесс прозрения наивной провинциальной барышни, осознавшей простую истину – не все то золото, что блестит. Она дорого заплатит за этот урок, но ей хватит мужества не торговаться о цене.

Фантастически убедительна Наталья Ткаченко в роли академика злословия и профессора интриги леди Снируэл. Лишь на несколько мгновений приподнимает актриса маску, скрывающую бездны в душе этой рыжей бестии. Она не была такой от рождения, о нет! Клевета погубила ее молодость – и она всю жизнь мстит всему миру, пытаясь опустить каждого встречного до уровня собственной порочности. А самую изощренную интригу затевает, как она сама считает, во имя любви. Красивый самообман, поскольку с чувствами своего «предмета» она и не думает считаться. Да, ею движет страсть, но не любовная. Она жаждет владеть своим избранником. А еще – затаенная гордость собственной порочностью: тянет ее к человеку далеко не добродетельному, и она может себе позволить заполучить его.

В центре сложно закрученной интриги оказываются два брата. Старший, Джозеф Сэрфес(Денис Зайцев) – прожженный интриган и ханжа, прячущий свою порочность за показной добродетелью и трескучими фразами, зарабатывая положение в обществе и методично прокладывая путь к богатой невесте – Марии, воспитаннице сэра Питера. Леди Снируэл с радостью ему в этом помогает, имея виды на его младшего брата кутилу и бузотера Чарльза (Александр Матвеев), влюбленного в Марию и пользующегося ее взаимностью. Но цинику Джозефу изменяет осторожность – он, как записной донжуан, решает соблазнить леди Тизл, но, погнавшись за двумя зайцами, обоих и упускает. Денис Зайцев, избегая лобовых приемов, наглядно демонстрирует, что этот охотник своего все равно не упустит – вокруг хватает и богатых невест, и скучающих жен. В свою очередь, Александру Матвееву, играющему обаятельного лоботряса и оболтуса Чарльза, удается убедить зрителя в том, что его герой не испорчен от природы. Причина его сумасбродств – юношеский максимализм, бунт против порочности общества, принадлежать которому он не хочет. И только любовь к Марии (Валерия Горбушина), натуре чистой и сильной, становится той ариадниной нитью, что может вывести его из нравственного тупика.

Все козни и интриги в «Школе злословия» разоблачаются благодаря сэру Оливеру Сэрфесу, дядюшке Джозефа и Чарльза. Игорь Лепихин подходит к своему персонажу с изрядной долей иронии. Его сэр Оливер эксцентричен, но при этом мудр, вспыльчив, но отходчив. Он сохранил молодость души и помнит свои юношеские проказы не самого невинного свойства. Сэр Оливер в некотором смысле альтер эго самого Шеридана, точно знающего, что врагов еще надо заслужить, и что если о человеке никто не скажет дурного слова, это означает, что негодяям он кланяется так же низко, как и порядочным людям.

Для артистов Театра Комедии не бывает маленьких ролей. Весел, азартен и до гробовой доски предан друзьям мистер Раули (Павел Исайкин). Уморительно смешны мистер Крэбтри (Арсений Абдуллаев) и его племянничек, доморощенный поэт сэр Бенджамен Бэкбайт (Егор Палько). Как вдохновенно сплетничает миссис Кэндэр(Елена Мелешкова), для которой злословие даже не развлечение, а состояние души. И как филигранно точен в своих перевоплощениях Александр Коренев, играющий сразу двух колоритнейших персонажей – мерзейшего Снейка, готового говорить правду, только если ему за это заплатят вдвое больше, чем за ложь, и обаятельнейшего ростовщика Мозеса.

В «Школе злословия» время проходит очень весело. Чего стоит стремительный дивертисмент вокруг мнимой дуэли сэра Питера с совратителем его жены. За которым следует еще один, не менее виртуозный, когда Джозеф с Чарльзом пытаются выставить из дома собственного дядюшку, не узнав его под личиной то ли бедняка-попрошайки, то ли богатого маклера. Смеяться, право, не грешно, над тем, что кажется смешно. Гений Шеридана вытащил на сцену жизнь такой, какова она есть, а не такой, какой ей хотелось бы казаться. И в этом смысле XXI столетие ничем принципиально не отличается от XVIII.