Роман Габриа: «Театральный роман» – это признание в любви

В Театре имени Ленсовета весенняя премьера: 12 апреля начинается творческий полет инсценировки Романа Габриа по мотивам произведений М. А. Булгакова «Театральный роман», «Белая гвардия» и «Дни Турбиных». Жизнь Московского художественного театра представлена по-булгаковски отдельным сложноустроенным миром. Сюжет – интереснейший источник для любителей подробностей театральной жизни, ее тайн и страстей. В разгар репетиционного процесса мы заглянули за кулисы и пообщались с режиссером Романом Габриа об очертаниях рождающегося спектакля.

– Ваше обращение к «Театральному роману» после пьесы «Мейерхольд» – продолжение исследования, как театр проникает в жизнь и как жизнь становится театром?

– Несомненные параллели и зеркальные отражения двух этих работ очевидны. Театральная Москва 1920-х! Удивительное время открытий, поисков и таких же катастрофических разочарований. Электричество свободы в поэзии, живописи, в театре, и в то же время идеологические скрепы. Но в отличие от условных практических исследований Мейерхольда, в «Театральном романе» я, неожиданно для себя, оказался с другой стороны эстетических воззрений двух реформаторов, ведь главный герой здесь уже великий и прекрасный учитель – Константин Сергеевич Станиславский. Удивительный рыцарь русского театра, человек, волшебным образом сохранивший свое лицо в условиях новой советской России. Однажды, лет 15 назад, он мне приснился: лето, солнечная Москва, навстречу по тротуару идет двухметровый седой, в белом костюме Он! Константин Алексеев. Я был так взволнован, столько хотел ему сказать, но Станиславский прошел сквозь меня, и я проснулся. Отвечая на ваш вопрос, я бы так обозначил тему, которая объединяет два этих спектакля, – судьба художника на фоне истории. Только если для вступившего в 1918 году в партию ВКПб Мейерхольда 1920–1930-е были эпохой открытых возможностей, то в случае беспартийных Булгакова и Станиславского в «Романе» сквозит особая придушенность горла искусства.

– Неожиданное соседство незавершенного булгаковского произведения с известными – «Белая гвардия» и «Дни Турбиных». Интересно, каков режиссерский посыл?

– Для меня работа над «Театральным романом» – это удивительное документальное путешествие в реальную историю создания пьесы «Дни Турбиных» из романа «Белая гвардия»… Путешествие из занятных фактов и проясняющих перипетии романа документов. Но помимо этого «Театральный роман» – это еще и признание в любви, гимн творческому процессу. В основе спектакля судьба литератора и весь аркопреобразующийся сюжет – путь от рождения театрального текста до премьерного показа. Известно, что круги театрального художественного ада приводят главного героя Максудова Сергея Леонтьевича к суициду, недаром второе название романа – «Записки покойника». Поэтому посыл, который до сих пор эволюционирует и уточняет себя внутри репетиционного процесса, наверное, о сложном механизме превращения текста в театр. Это удивительный на самом деле процесс, в нем столько актерской крови. Абсолютных фантасмагорий. Любви. Интриг. Мучений и открытий. Хочется погрузить зрителя в этот скрытый от глаз механизм. Недаром наше с Анваром Гумаровым сценографическое решение структурно основано на здесь и сейчас создаваемой декорации. Элемент за элементом монтировщики будут собирать ее в течение спектакля, прямо на глазах у зрителя.

– В спектакле заявлено участие рабочих сцены, костюмеров, гримеров…

– Да, идея такая есть, надеюсь, ее удастся реализовать. Такие же решения, как с созданием декорации, будут касаться грима-костюма и некоторых сцен, в которых мы попытаемся воссоздать репетиционный процесс. Если на «Мейерхольде» я часто слышал досаду зрителя, что мы им не предъявили материально: как он сочинял, не показали этих важных черт в портрете художника, в «Театральном романе» я такую попытку предприму. Несмотря на то, что режиссером мхатовских «Турбиных» был Илья Судаков, Станиславский на этапе выпуска изрядно приложил к спектаклю свою руку.

– Сложно придумать театральный финал незавершенного романа?

– Относительно финала я ежедневно нахожусь в сюжетных раздумьях. С одной стороны, последние полтора года работы над инсценировкой, в которой есть финал, он написан и репетируется, ведь спектакль должен иметь завершение темы, кульминации ролей и смыслов… С другой стороны, меня так увлекает незавершенность первоисточника…В этом есть некая тайна, даже своеобразная завершенность. Если следовать тексту романа, к чему нас зачастую призывает профессия, он обрывается внезапно, в разгар репетиций. Чем не финал?

Между прочим, вдова Булгакова имела план второй части «Театрального романа», он фабульно ею изложен и есть в свободном доступе, его можно прочесть.

– Ждут ли зрителя аналогии с сегодняшним днем?

– Я думаю, что любой спектакль, родившийся сегодня, в нынешних реалиях и обстоятельствах, должен и обязан иметь с этими реалиями связь. Мы живем сегодня. Но какими эти аналогии будут – это личное дело смотрящего. Мы ничего навязывать не планируем, театр – не трибуна, он всего лишь инструмент познания. Как и что познавать – личное, свободное дело каждого по ту и другую сторону рампы.

– Для вас это двойная премьера – первая постановка в Театре им. Ленсовета?

– Да, я впервые приглашен в Театр им. Ленсовета, и, конечно, с огромным трепетом и волнением идет работа. В этот театр я приходил студентом, смотрел спектакли Геннадия Рафаиловича Тростянецкого, Владислава Борисовича Пази и, конечно, Юрия Николаевича Бутусова. 16 лет назад был спектакль «Хроника» в рамках режиссерской лаборатории «ONTeatr», но вот так полноценно, со всеми поколениями, большой масштабный спектакль – впервые. Эта особая ответственность даже сковывает мою фантазию, но, уверен, на сцене должно отпустить.

– Вместе с вами в пространство Театра им. Ленсовета пришла постановочная команда: художник Анвар Гумаров, художник по костюмам Елена Жукова, режиссер по пластике Илья Колецкий, с которыми вы в том числе обращались к Булгакову, создали спектакль «Собачье сердце» в Новосибирске. Какие сценографические задачи они помогают решить в этой работе?

– С Анваром, Леной и Ильей мы сделали и «Хелен», и «Месяц в деревне», и «Мюнхгаузена» в Театре им. В. Ф. Комиссаржевской, и «Превращение» в «Мастерской», и «Кошку на раскаленной крыше» в Омской драме. «Ч-Чайка» тюменского БДТ – тоже наше с Анваром детище. Это я к тому, что у нас абсолютное творческое родство, мы со-творим нашей небольшой артелью, и это давно уже больше, чем просто работа. Мы вместе развиваемся, ошибаемся, спорим в поисках решений. Эти люди – мои руки, мое воображение, советчики, и все, что может таить в себе полнокровное сочинение спектакля. Например, я очень рад, что художник может подойти и честно указать, что сцена не решена. Любые советы Лены и Ильи – всегда огромная помощь.

– Над спектаклем работает петербургский композитор Олег Гудачев, известный умением сблизить акустические музыкальные инструменты и современные технологии. Каким будет музыкальный рисунок постановки?

– Олег – большой мастер, мы в процессе создания саунда. «Театральный роман» – наша вторая работа, я стараюсь дать композитору побольше воздуха, чтобы родилось что-то неожиданное. Хочется самому удивиться непривычному звучанию.

– Спектакль густонаселенный – 25 артистов и звездный: народные артисты Сергей Мигицко, Анна Алексахина, Евгений Филатов, Михаил Боярский, заслуженные – Артур Ваха, Ирина Балай, Светлана Письмиченко, а также целое созвездие яркой молодежи. Как проходил кастинг, сразу ли удалась «примерка ролей»?

– Я встречался с артистами, рассказывал им замысел, мы просто общались. Если честно, мне наиболее важна энергия человека, его какое-то сочетание со мной. И я предложил прийти на знакомство тем, кому это интересно: материал, автор, режиссер. Кто пришел, с теми и двигаемся.

+Ирина Мохова

27.03.2025